Время подбрасывать кости: кому нужны найденные останки и кто на них зарабатывает

08.11.2019 12:49

Весной 2019 года на мемориале в Калининграде были погребены останки более сотни советских бойцов, которые нашли во время реконструкции аэродрома. После церемонии одни поисковики заявили, что перезахоронены далеко не все солдаты из той братской могилы. Другие — что найденные кости вообще не принадлежат бойцам Красной Армии. «Новый Калининград» рассказывает, как работают и что делят калининградские поисковые отряды.

Серым утром 8 апреля 2019 года на военном мемориале в микрорайоне Чкаловск многолюдно: военные, ветераны, чиновники, горожане с георгиевскими ленточками на груди и гвоздиками в руках. Промозглый воздух сотрясают дребезжащие звуки духовых инструментов, раздающиеся из динамиков — Балтфлот по каким-то причинам не предоставил свой оркестр. Возле большой прямоугольной ямы в ряд стоят несколько десятков гробов. Они втрое меньше обычных, как будто в них хоронят младенцев. На обитых алой материей крышках лежат ржавые военные каски. Идет торжественная церемония перезахоронения останков советских воинов, которые случайно обнаружены в земле ровно год назад при реконструкции военного аэродрома, расположенного неподалеку.

Первые упоминания о воинском захоронении в районе железнодорожной станции Гольдшмиде (нынешняя территория аэродрома) датируются 40-ми годами 20 века. В документах 80-х годов захоронение уже числилось перенесенным (в 1940-1960-х годах братские могилы на территории СССР начали укрупнять, то есть переносить останки из нескольких разрозненных захоронений в одно), но точной даты переноса в военно-мемориальной службе назвать не смогли. Как утверждают краеведы, процесс укрупнения братских могил происходил с многочисленными огрехами и никем толком не контролировался. Поэтому для российских регионов ситуация, когда «по бумагам братская могила перенесена, а де-факто захоронение осталось на прежнем месте», стандартна.

«Представьте, где-то на хуторе в земле 20 человек лежит, где-то в лесу братская могила на 50 человек, а у дороги еще 10 человек похоронены — это первичные захоронения, которые делали сами красноармейцы во время или после боев. Сверху ставили так называемые „пирамидки“ или даже просто в бутылку записку с именами клали. После войны решили сделать вместо этих нескольких захоронений один мемориал в каком-нибудь поселке этого же района. Но зачастую останки никто никуда не переносил, потому что не было опытных людей, которые могут это сделать, а нередко на тот момент и трупы еще не разложившиеся до конца были», — поясняет «Новому Калининграду» член одного из поисковых отрядов региона.

В начале апреля 2018 года, прокладывая кабель на военном аэродроме, рабочие Строительного управления № 4 АО «Главное управление обустройства войск» обнаружили в траншее человеческие кости. Бригадой руководил Дмитрий Филатов, который одновременно возглавляет поисковый отряд «Балтийская звезда». Работы на объекте приостановили, о находке проинформировали городских чиновников, руководство Балтфлота и Следственный комитет. Так как среди работников числились сразу два поисковика — помимо Филатова, чей отряд входит в ассоциацию «Память», еще и руководитель ассоциации Евгений Завертанов, — они же вызвались эксгумировать останки. Им и членам их отрядов, тоже трудоустроенным в Строительном управлении, даже не пришлось специально получать допуск на режимный объект, хотя другим поисковикам туда было не попасть без разрешения Балтфлота и ФСБ.

«Память» приступила к извлечению останков, не получив никаких письменных разрешений. Поисковики утверждают, что они сразу предлагали Строительному управлению оформить официальный договор, но те тянули время. По заявлению Завертанова, за месяц работ они подняли из земли останки 162 человек. Двоих бойцов опознали по наградам как солдат Красной Армии. Останки красноармейца Зиновия Гычева, погибшего 7 апреля 1945 года, «Память» передала родственникам в Барнаул. Второго бойца, Ивана Коваленко, в апреле 2019 года с почестями похоронили в Чкаловске.

Строительному управлению, как уверяет его представитель, Завертанов сообщил, что все обнаруженные останки сложили в пакеты и в опечатанном виде временно разместили в хозпостройке войсковой части там же, в Чкаловске.

«Без протоколов, актов, фотоотчетов останки в горадминистрации не могли ни принять, ни перезахоронить — они считаются неисследованными. То есть было неизвестно, военнослужащих это останки или кого-то другого. Ведь там буквально в полусотне метров находится еще и гражданское немецкое кладбище», — рассказал представитель АО «ГУОВ» Сергей Куянов (на момент публикации уже уволился из организации).

Согласно закону РФ, поиски неизвестных воинских захоронений могут вести только специализированные общественные объединения. Эксгумация первичных захоронений производится в случае, если есть угроза их уничтожения или повреждения. Обязанности же по перезахоронению останков, найденных поисковиками или обнаруженных случайно, ложатся на местные власти.

Всего в Калининградской области зарегистрировано семь поисковых организаций. По данным регионального правительства, «наиболее активную работу» проводят ассоциация поисковых отрядов «Память», «Поисковое движение Калининградской области», ассоциация поисковых отрядов имени «Диверсионной разведывательной группы Джек» и общественная организация «Совесть». Последняя считается самой крупной — туда входит порядка 170 человек, — и существует уже два десятка лет.

«Зарегистрировать поисковую организацию несложно, но потом надо отчитываться: подавать годовой план в Минобороны, сдавать отчеты о проделанной работе и акты в горадминистрацию. Большая бумажная волокита. Мы с этим постоянно мучаемся, потому что нет единых правил — то и дело тебе могут что-то остановить, потому что печать не того цвета или еще что-нибудь», — рассказывает поисковик Андрей. В местных поисковых отрядах состоят рабочие, клерки, моряки, чиновники, полицейские, военные и судебные приставы. Сам Андрей — менеджер по продажам в сфере недвижимости, а поисковой деятельностью занялся из интереса к истории и возможности таким образом «самореализоваться». Увидел по телевизору репортаж об отряде, нашел номер в интернете и позвонил. Удостоверение члена организации он получил только спустя год регулярных выездов вместе с отрядом на поисковые работы.

«У нас в организации „фильтрация“ серьезная такая идет — проверяют человека на вменяемость и смотрят, не замешан ли он в каких-то там противозаконных делах. Но люди даже больше сами отсеиваются. Многие предполагают: сейчас получу удостоверение поисковика и у меня везде будет зеленый свет — буду копать, где хочу. Им объясняют, что лесники и полиция — все ловят нечистых на руку копателей, и их удостоверения в таких случаях исключаются из реестра», — уверяет Андрей.

Только в 2018 году калининградские поисковики нашли останки почти двух сотен красноармейцев и установили имена более двух тысяч бойцов, погибших на территории региона. У каждой поисковой организации есть годовой план с указанием координат предполагаемых мест разведки, который составляется после изучения журналов боевых действий времен ВОВ, донесений и других архивных документов. Иногда в поисковые организации поступает информация об обнаруженных останках от рабочих коммунальных служб или строителей, а также от черных копателей — людей, занимающихся нелегальным поиском и выкапыванием различных предметов старины.

«У многих такое хобби — ходить с металлоискателями по области. Это как на рыбалку ездить или грибы собирать. Кто-то именно военную атрибутику ищет, кто-то просто старинные вещи. Чаще для себя коллекции собирают, но, бывает, и на продажу. Если вы заедете на поле какое-нибудь, то обязательно увидите там ямы — это копатели поработали. Среди поисковиков много людей, которые в прошлом чем-то подобным увлекались», — говорит Андрей.

На полевые работы почти каждые выходные поисковики ездят группами по несколько человек, другие в это время занимаются архивной работой. Сезонности нет: в Калининградской области зимы мягкие, и почва сильно не промерзает. Из рабочего инструмента с собой берут лопату, «прибор» (металлоискатель), «глубинник» (глубинный металлоискатель), «щуп» (металлический прут с ручкой для обследования грунта), GPS-навигатор. Для работы с человеческими останками в комплект включаются линейки, кисточки, целлофановые пакеты, ножи.

Кто-то идет по территории с прибором, а кто-то в это же время рядом протыкает землю «щупом». Параллельно «бьются шурфы» — делаются вертикальные выемки грунта. «У нас это называют „принюхаться к грунту“. Если в каком-то месте грунт смешанный, а не слоями, то там может быть либо братское захоронение, либо траншея. Если пустоты или очертания досок сгнивших видны, тогда можно предположить, что люди в гробах лежали», — рассказывает Андрей. Если появляется подозрение на то, что в грунте что-то есть, то яму постепенно расширяют, а кости аккуратно расчищают кисточками — поисковики называют это «проводить археологию». Весь процесс эксгумации обязательно фиксируется на фото. В обязательном протоколе эксгумации указывается не только дата обнаружения и местоположение останков, но количество и размер костей, какие ранения удалось на них распознать, какие личные вещи обнаружены рядом.

Если эксгумируют останки во время запланированных мероприятий, таких как «Вахта памяти» (ежегодная всероссийская акция, в рамках которой поисковики организуют форумы и совместные экспедиции), то полиция приезжает только при обнаружении боеприпасов. А вот если человеческие кости случайно нашлись при земляных работах, то тут криминалисты и следователи обязательно должны установить, что возраст останков более 50 лет, чтобы не возбуждать уголовное дело. «Вообще, старые останки от свежих отличить легко. Но и сейчас бывает так, что находим тела красноармейцев, которые еще не полностью разложились. Вот пару лет назад в поселке Люблино такой случай был. Так бывает, когда в среде, куда воздух не попадает — допустим, в болоте труп лежал», — говорит поисковик.

В конце апреля 2018 года поисковые работы на аэродроме в Чкаловске остановили. Завертанов заявил, что по распоряжению нового руководства Строительного управления им закрыли доступ на объект. По его словам, поисковикам не только не дали забрать с территории военного аэродрома уже эксгумированные останки, но и проигнорировали сообщение о том, что в земле остались лежать несколько десятков бойцов. «Нам просто, как работникам Строительного управления, сказали: „Езжайте работать на свои объекты“. За мной, например, объект в Балтийске закреплен — я туда уехать вынужден был», — рассказал «Новому Калининграду» Завертанов.

В Строительном управлении настаивают, что поисковики прекратили работы по другим причинам: Завертанова в числе двух десятков других сотрудников, известили о грядущем увольнении из-за сокращения штата. В ответ он подал в суд на работодателя, попутно затормозив поисковые работы.

Поисковик не отрицает, что занимался эксгумацией в рабочее время, получая обычную зарплату, но после смены руководства ситуация изменилась. «Некоторых вызвали и предложили уволиться. Кому-то за их объекты хорошо заплатили, а мне заплатили без премии. Ну раз вы так относитесь, то вот 162 бойца мы подняли, а дальше поднимайте сами», — признался Завертанов. Он добавил, что после этого начал настаивать на заключении договора на проведение поисковых работ, но Строительное управление отказалось.

Завертанов написал обращение к полпреду президента Роману Балашову о том, что поисковикам не дают работать на месте захоронения. Документ передали в военную прокуратуру Балтфлота, которая предписала руководству Строительного управления организовать поисковые работы «надлежащим образом». Также в ведомстве заявили, что, разрешив хранить кости на территории части «воинские должностные лица необоснованно распорядились недвижимым имуществом Минобороны РФ».

В ноябре 2018 года сотрудники муниципального предприятия «Альта», занимающегося предоставлением похоронных услуг, перевезли останки на хранение в свои подсобки. Подписывать документы о передаче останков Завертанов отказался, зато, как уверяют в Строительном управлении, потребовал за поисковые услуги почти миллион рублей. По смете, подписанной Евгением Завертановым, «Память» должна была получить 936,5 тыс. рублей за уже проделанную работу и завершение оформления документов, а также примерно по 2 тыс. рублей за каждые новые эксгумированные останки.

Денег дать Минобороны отказалось, назвав смету «задвоением стоимости», поскольку еще до начала реконструкции аэродрома оплатило исследование участка. Завертанов настаивает, что руководство Строительного управления само предложило поисковикам помочь составить данную смету: «Мы солдат подняли бесплатно, на свои средства. Никто никаких денег у них не брал. Наш участник поискового движения просто помог их бухгалтеру составить смету по форме расчета, которая была принята в правительстве Калининградской области».

Методика определения стоимости обследования территорий поисковиками действительно была утверждена региональным Минстроем в 2016 году. Документ разработали специалисты регионального центра ценообразования в строительстве (РЦЦС) после нескольких скандальных историй с обнаружением останков на стройках в Калининграде. Тогда же предложили ввести штрафы за сокрытие застройщиками найденных останков, но для этого необходимо внести изменения в Административный кодекс РФ, поэтому вопрос не решен до сих пор.

В январе 2019 года (на тот момент останки все еще хранились в «Альте») Строительное управление после долгих переговоров получило от Завертанова фотографии раскопа — всего 339 файлов, а также медаль «За отвагу» и алюминиевую ложку, которые были обнаружены вместе останками. А вот протокол эксгумации и акт о проведении поисковых работ ассоциация «Память» предоставила только на останки одного бойца.

Поисковики неохотно раскрывают подробности своей работы, так как опасаются, что по отлаженной ими схеме воинские захоронения будут искать черные копатели. Чаще всего члены отряда стараются закончить эксгумацию за один день. Если разведывательные работы приходится прервать, то, уходя, они маскируют раскоп, чтобы на него не наткнулись случайные люди.

Артиллерийские снаряды и другие боеприпасы, которые часто обнаруживают при поисковых работах, увозят для уничтожения специалисты. Военную технику находят крайне редко — сохранившуюся целиком приспособили для своих нужд первые советские переселенцы, а обломки в 90-е годы местные жители растащили на металлолом. «Когда людям говоришь, что обнаружен самолет — все думают, что это такая огромная махина, но это не так. На самом деле это мелкие разрозненные фрагменты. И все это нужно собрать — каждая деталь важна для идентификации самой машины и ее экипажа», — говорит поисковик Андрей.

На обнаруженные рядом с останками или просто в земле личные вещи советских бойцов или даже солдат Вермахта поисковики составляют отдельные акты. Все свои находки поисковики тащат по лесу до машин на носилках или в мешках. Специального места для хранения останков и вещей красноармейцев ни в одном муниципалитете нет — пока все складируется у поисковиков в гаражах, на балконах, в кладовках.

Идентифицировать конкретные останки удается, если при них были обнаружены какие-то документы или именные награды. Анализ ДНК никто не делает — экспертиза стоит в среднем от 70 тысяч рублей, что поисковикам не по карману, а госфинансирования на эти цели не предусмотрено. «Недавно в поселке Поваровка газовщики наткнулись на кости — там были останки трех человек и одна медаль „За отвагу“. По зубам устанавливали примерный возраст, по костям — рост погибших. Так предположительно определили, кому из этих трех человек принадлежала медаль», — признает Андрей.

Выяснив имя погибшего бойца, его звание и воинскую часть, поисковики начинают разыскивать его родственников, чтобы передать им останки. «В донесении обычно написано откуда человек призывался в армию. Родственников нам помогает отыскивать один из членов нашего отряда — он когда-то работал в органах и знает, как это делается», — уточняет Андрей. Если близких погибшего бойца отыскать не удалось, то тогда вместе с неопознанными останками его хоронят на ближайшем мемориале — тем более, что его фамилия скорее всего уже нанесена на установленную там плиту.

Хоронят на мемориалах останки бойцов вместе с муниципальными службами и крайне редко прибегают к помощи военнослужащих. Внешний вид гробов и торжественная часть процедуры перезахоронения — целиком в ведении муниципальных властей. «Сами чиновники решают, кого приглашать на церемонию, какого размера делать гробы и по сколько человек в каждый класть, — добавляет Андрей. — Обычно в каждом из этих маленьких гробиков лежат останки сразу нескольких человек».

Чтобы все-таки завершить исследование эксгумированных «Памятью» останков, Строительное управление начало переговоры с другими поисковыми организациями. Как утверждал представитель подрядчика Сергей Куянов, большинство отрядов отказывались, потому что «неизвестно, откуда эти останки извлекали и как раскладывали». В конце января 2019 года за оформление документов взялось поисковое объединение «Совесть». Его руководитель Руслан Хисамов работает в МП «Альта», где как раз и хранились на тот момент останки. Последний факт, признался поисковик, и повлиял на его согласие заканчивать работу за коллегами.

Как рассказал Хисамов, исследовать останки было очень сложно, потому что костные фрагменты в мешках были перемешаны. «Они рыли этих людей, как картошку, поэтому отправили ли в Барнаул именно Гычева или чьи-то другие останки, теперь уже трудно сказать. Когда мы вскрыли пакет, где было написано „Коваленко“, там внутри были разрозненные останки четырех разных людей. Я так понимаю, что еще до эксгумации были выкопаны медали, по которым удалось пробить имена бойцов, а какие конкретно останки им принадлежат, они, наверное, и не знали», — пояснил Хисамов. В итоге поисковики выяснили, что в мешках, вместе с землей, ложками, фрагментами амуниции, нательными крестиками и другими вещами, лежали останки 171 человека.

«Я не знаю, откуда Хисамов там еще десятерых нашел — может „своих“ подложил... У нас там все было ровно — 162 человека», — заявил по поводу увеличения числа эксгумированных останков руководитель «Памяти» Евгений Завертанов.

Примерно за месяц до церемонии перезахоронения, 19 марта 2019 года, в военном укрытии недалеко от места раскопа на чкаловском аэродроме сотрудники Строительного управления обнаружили набитые чем-то семнадцать черных пакетов. На одном из пакетов была надпись «три бойца». Рядом лежали лопата, мерная линейка и отрез баннерной ткани — на таких обычно поисковики раскладывают свои находки. «Я в этот же день проинформировал свое руководство, позвонил в горадминистрацию, прокуратуру и полицию. Написал письмо командованию, чтобы на объект допустили поисковиков, следственную бригаду, полицейских», — вспомнил представитель Строительного управления Сергей Куянов.

В начале апреля на месте побывал криминалист, который подтвердил, что в мешках собраны человеческие кости. Как сообщили «Новому Калининграду» в СУ СКР, вновь обнаруженным останкам более 70 лет, поэтому уголовное дело возбуждать не стали.

«Это просто в голове не укладывается и не соответствует моральным принципам! Поисковик никогда не бросит останки просто так в поле. Если надо, то он будет километр идти и на себе эти мешки нести», — поражается ситуации Хисамов. Он предполагает, что коллеги из «Памяти» планировали вывезти эти мешки вместе с остальными, но когда Минобороны отказалось платить за их услуги, им «стало неинтересно», и они понадеялись, что работу завершит кто-то другой.

«Экскаватор когда копал, то сразу же зацепили останки, но они перемешались, и мы их отложили отдельно в пакет — хотели потом разобрать. А так как нам сказали уйти, то там на месте остались и останки под землей, и мешки», — сообщил «Новому Калининграду» руководитель «Памяти» Евгений Завертанов. Он утверждает, что неоднократно информировал горадминистрацию, региональное правительство и командующего Балтфлотом Александра Носатова об оставшихся на территории аэродрома останках.

В военно-мемориальной службе Балтфлота «Новому Калининграду» заявили, что «все пакеты изымали в присутствии комиссии, и на улице там ничего нет». В ведомстве не знают, откуда на аэродроме взялись останки даже тех бойцов, которых с помпой перезахоронили на мемориале накануне годовщины штурма Кенигсберга. Как отметил начальник военно-мемориальной службы Балтфлота Олег Бобровский, согласно документам, в 1946 году на этом захоронении были переписаны все фамилии на пирамидках. «Там было похоронено 69 человек. Данных о дозахоранивании не было. Как там еще обнаружились останки — вопрос к следователям», — говорит Бобровский.

«Новому Калининграду» Бобровский рассказал, что в 2018 году после эксгумации останков аэродром дважды обследовала организация «Поисковые движения Калининградской области» — уже третьи поисковики в этой истории. По его словам, глава организации Николай Кисиль осматривал территорию вокруг братской могилы в радиусе полукилометра. «Костные останки, к нашей радости, не обнаружены», — добавляет он.

Другие поисковики слабо верят, что подобное обследование без раскопок вообще возможно. «Те координаты и то место, которое Кисиль указывает в своем отчете, не совпадают с местом раскопа Завертанова, — объясняет свои подозрения Хисамов. — Кроме того, Кисиль не обнаружил там и тех брошенных пакетов, и того инструмента, который нашли позже. Возникает вопрос: а был ли он вообще на этом месте?».

Мешки с брошенными останками так и остались лежать в военном укрытии на аэродроме. По словам представителя строительной организации, они ждали пакета документов от прокуратуры и Следственного комитета, чтобы передать эти останки в МП «Альта».

Николай Кисиль, которого обвиняют в небрежном обследовании аэродрома, называет историю с обнаружением захоронения в Чкаловске «грандиозной фальсификацией». По его версии, поисковики «Памяти» каким-то образом умудрились привезти на место раскопок несколько десятков мешков с неисследованными костями, которые были ими обнаружены ранее.

«Ходят, собирают по всему региону эти кости. И гражданские там есть обязательно. Я на 100% уверен, что на чкаловском захоронении есть и немецкие солдаты, которых мы находили ранее — под Пятидорожным (поселок под Калининградом — прим. „Нового Калининграда“) у нас три мешка стащили. Еще такие мешки с останками черные копатели привозят поисковикам или сообщают об их местонахождении. Область у нас маленькая, и мы все знаем — иногда копателям поисковики проплачивают», — заявил Кисиль.

Глава поискового движения предполагает, что на аэродроме рабочие наткнулись на несколько останков, которые случайно остались в земле во время переноса братской могилы на мемориал. «А они (Завертанов и Филатов — прим. „Нового Калининграда“) за это зацепились и решили сюда другие кости до кучи вбухать», — поясняет Кисиль.

Рассматривая видеосюжеты и фотографии с раскопок, поисковик заметил, что срез земли в яме имеет «мраморный» окрас вместо четких слоев разного цвета. «Это происходит когда землю вытаскивают, а потом опять засыпают. И вот у них там видно на фото, что все однородное — значит закапывали-раскапывали это место», — добавляет Кисиль в подтверждение версии о том, что данную братскую могилу действительно эксгумировали ранее.

Даже если предположить, что захоронение не было перенесено, то и в этом случае его коллеги не могли найти такое количество останков, считает Кисиль. «Согласно архивным документам, там захоронили 69 человек: 46 известных и 23 человека — неизвестных. На снимках 1966 года там видно ухоженное воинское захоронение, и размеры там никак не на две сотни человек», — говорит он. Самым важным доказательством своей правоты Кисиль считает отсутствие подробного фотоотчета об эксгумации. «У всех сейчас есть телефоны. Поисковик должен фиксировать каждый свой шаг. Надо кости каждого раскладывать на баннере, писать номер раскопа и все это фотографировать. У них ни одного такого кадра нет, потому что никто эти кости не вытаскивал», — убежден Кисиль.

Руководитель поисковой организации обещает написать обращение в прокуратуру. Кисиль считает, что люди, из-за которых «костные останки непонятного происхождения» превратились в погибших красноармейцев, должны ответить по закону и извиниться перед горожанами, которые пришли на торжественную церемонию по их перезахоронению.

«Это абсурд. Как на закрытый объект можно завести такое количество останков? Да и логики нет никакой в этом. На моем веку такого случая, чтобы кто-то подбросил останки, не было», — говорит глава поискового объединения «Совесть» Руслан Хисамов.

По версии Кисиля, поисковики из других отрядов нередко занимаются подлогами для того, чтобы «засветиться» и стать востребованными. Он уверяет, что большинство поисковых отрядов в Калининградской области неплохо зарабатывает и на обследованиях территорий перед строительством, и на поисках останков солдат Вермахта, которые потом передают различным иностранным организациям или русско-немецким обществам.

«Это же похоронная мафия. Они превратили все это в бизнес. Подождите, скоро подойдет история к тому, что надо будет эксгумировать немецкие кладбища под застройку. Это выгодное дело — можно и с застройщика денег взять, и трехлитровую банку золотых зубов. Их же никто не проверяет! Вы когда-нибудь слышали, чтобы они личные вещи покойных какие-то сдавали? Они сдают по несколько тысяч останков в год. Вы представляете, сколько это народа и сколько там ценностей может быть?» — заявляет Кисиль.

Глава поисковой организации добавляет, что и при работах по поиску советских воинских захоронений его коллегам удается получать гонорары, заключая контракты с муниципалитетами. При этом Кисиль отказывается говорить о бухгалтерии своей организации и выигранных ею грантах. Хотя только в 2018 году «Поисковое движение Калининградской области» получило два президентских гранта на общую сумму почти 4 млн рублей.

«Многие люди в последнее время научились зарабатывать на патриотической работе — проводить обследование за деньги. Просто Кисилю не нужны конкуренты. На фоне нас — а мы работаем без грантов, без денег — он может выглядеть не очень хорошо. Если посмотреть, что его организация сделала за предыдущий год, получая финансовую подпитку, — то, можно сказать, ничего, по сравнению с другими поисковиками», — отмечает глава «Совести» Руслан Хисамов.

По словам Кисиля, ради славы поисковики нередко могут выдумывать истории о сделанных ими находках. «Вот там Кропоткин (Андрей Кропоткин — глава горсовета Калининграда — прим. „Нового Калининграда“) и губернатор ездят на всякие находки, которые на самом деле — фальсификации. Ржавую пушку взяли из частного музея в Мамоново и закопали. Выкопали, сфотографировались, рассказали интересную историю — пиар-акция удалась. Все проглотили! В этих историях много нестыковок. Но никто не проверяет, никто экспертиз не проводит», — рассказывает Кисиль и добавляет, что раньше не пытался вскрыть махинации коллег, потому что «не хотел выносить сор из избы».

Кисиль имеет в виду историю с обнаружением поисковиками «Совести» в 2017 году обломков двух самолетов ИЛ-2, которые предположительно разбились в районе нынешнего поселка Мамоново во время Второй Мировой войны. Хисамов считает, что Кисиль пытается дискредитировать работу других поисковых организаций. «На мой взгляд, это все зависть. Это мы как раз, если начнем копаться в подобных историях, то сможем доказать, что именно Кисиль занимается подобными „пиар-акциями“ с подложными историями. Нередко, например, боевые награды, о которых Кисиль заявлял, что они обнаружены его поисковиками, на самом деле были либо куплены у копателей, либо найдены другими людьми», — говорит Хисамов.

Материальных интересов у поисковиков немного, считает руководитель московского поискового отделения «Тризна» Кирилл Долинский. В основном, это спонсорские деньги и гранты. «Со спонсорством сейчас не все здорово — может кризис, а может еще что-то. Не знаю, как в Калининградской области, но в Москве найти спонсора для проведения поисковых работ архисложно, — говорит он. — Есть еще грантовые средства, но тут зависит от того, насколько руководитель грамотно составил заявку».

Он не отрицает, что некоторые поисковики могут заключать и коммерческие контракты: например, обследовать территорию строительства или помогать властям благоустраивать воинские захоронения и мемориалы. Цену за обследование территории назначает сама поисковая организация. В идеале подрядчика на такие работы должны выбирать через конкурс, но на деле все происходит иначе. «Тут кто раньше встал — того и тапки. Увидели где-то объявление, что на территории допустим, Багратионовского района, будет строиться какой-то жилой комплекс. А поисковики уже знают, что в 1944-1945 годах там были достаточно ожесточенные бои — предлагают свои услуги. Или сама эта строительная компания находит кого-то из поисковиков — через знакомых, обычно. Поисковики получают свои денежки и покупают какое-то оборудование или, грубо говоря, просто пожрать на вахту. Обследование, как правило, проводятся силами безработных поисковиков. И вот они тоже получают какие-то свои денежки и могут принести их в семью», — поясняет Долинский.

Он подчеркивает, что и в его практике были случаи, когда у московских поисковиков из разных отрядов возникали конфликты, но это не было связано с коммерческими интересами: «Знаете, как собаки метят свою территорию? Ну и поисковики примерно в том же контексте. Бывают не очень чистоплотные поисковики, которые могут и останки из пункта временного хранения свистнуть. Какой интерес? Чужие лавры покоя не дают».

Негласное противостояние между поисковыми организациями в Калининградской области — это «обычное дело», считает руководитель региональной Службы охраны объектов культурного наследия Евгений Маслов. «Непонимание и взаимное неприятие существуют давно. Они все время друг друга обвиняют, что кто-то что-то куда-то подбросил, кто-то что-то недовыполнил. Причем, обвинения озвучивают одни и те же люди. Я много раз с 2012 года это слышал», — говорит он.

Для того, чтобы «помирить» поисковые отряды, в 2013 году был создан Совет при губернаторе Калининградской области по увековечению памяти погибших при защите Отечества. «Сейчас уже более или менее цивилизованно все стало, а раньше такой накал страстей был! Есть у них какая-то зависть друг к другу», — добавляет Маслов.

Как отмечают члены поисковых организаций, они хоть и отчитываются о проделанной работе раз в год перед Минобороны и горадминистрацией, но внимание на них обращают только накануне памятных дат: Дня Победы, штурма Кенигсберга или 22 июня. «Никто поисковиков не контролирует. У нас законом запрещено вмешательство в деятельность общественных организаций. Поэтому все только на совести самого поискового отряда, — отмечает Кирилл Долинский. — Нечистоплотный поисковик может забрать медаль, кольца, зубы золотые, крестики или еще что-то из драгоценных металлов, но это мародерство».

По мнению Евгения Маслова, в идеале должна существовать «военизированная государственная структура», которая будет заниматься всей поисковой работой: «Похожая система сейчас создана в Белоруссии — у них такой там военно-мемориальный батальон. Они отчитываются, в форме ходят и вопросов никаких не возникает. У нас все переложено на общественные организации, а с ними всегда сложно, чем бы они ни занимались».

Фальсификация в случае с обнаружением останков в Чкаловске не исключена, считает московский поисковик Кирилл Долинский : «Чтобы понимать кто прав, а кто виноват, необходимы материалы фото- и видеофиксации, акты раскопа и протоколы эксгумации. А если этого нет, то значит работы произведены некачественно — просто дергали кости из земли. На 170 человек огромный объем материалов должен быть. Три сотни фотофайлов, о которых было заявлено, — это вообще ни о чем. Остается только сомневаться».

Доказывать свою правоту, по мнению Долинского, придется поисковикам, которые занимались эксгумацией: «Хоть и существует такое понятие, как презумпция невиновности, но в данном случае это все-таки дело чести. Региональному министерству муниципального развития надо собрать все три поисковые организации и прояснить ситуацию — кто из них что натворил, как кости эксгумировали, кто их разбирал и так далее». Также, к урегулированию вопроса, говорит Долинский, обязательно должно подключиться и Управление по увековечению Минобороны.

«Деньги стали основным фактором всех этих взаимоотношений. Но мы не являемся арбитрами в этой ситуации и не можем давать оценку деятельности поисковой организации. Мы не ведем перечень недобросовестных поисковых объединений, не можем их привлечь к ответственности», — отметил и.о. начальника отдела культурно-массовой работы и охраны объектов культурного наследия в горадминистрации Золошков.

Только поздней осенью городские чиновники договорились о совместном со следователями, прокуратурой, командиром воинской части выезде на аэродром в Чкаловск. Спустя восемь месяцев, 7 ноября 2019, из окопа забрали мешки с останками, успевшие зарасти травой.

Текст — Екатерина Медведева, фото — Виталий Невар / Новый Калининград

Источник