«У бизнеса сегодня так много нянек, что могут заняньчить»: интервью главы КТПП

14.11.2019 4:39

Президент Калининградской торгово-промышленной палаты Феликс Лапин рассказал заместителю главного редактора «Нового Калининграда» Вадиму Хлебникову о том, почему калининградский бизнес не понимает причины попытки Москвы урезать региону субсидии, как решить проблему транзита грузов в область по территории Белоруссии и Литвы и зачем вводить обязательный экзамен для предпринимателей.

— Правильно ли я понимаю, что, внося свои бюджетные корректировки, Российская Федерация фактически говорит: мы больше не хотим субсидировать Белоруссию и Казахстан за счет рефинансирования таможенных пошлин и предлагаем это делать собственно получателям таможенных пошлин, которые находятся в Калининградской области?

— Я не знаю, чтобы Правительство Российской Федерации когда-либо принимало решения о субсидировании уплаты таможенных пошлин. Такого в правовом поле не было. Видимо, речь ведется несколько о другом. Есть постановление Правительства РФ - №1275, благодаря которому мы избежали кризиса 1 апреля 2016 года.

Напомню, Федеральным законом 16-ФЗ об Особой экономической зоне в Калининградской области было предусмотрено, что с 1 апреля 2016 года на территории региона перестает действовать режим свободной таможенной зоны при вывозе готовой продукции за пределы области. Это не исключает применения режима свободной таможенной зоны при ввозе сырья и товаров на территорию области и их обращения здесь, но при вывозе произведенной продукции и импортного сырья производитель обязан уплатить таможенную пошлину либо с сырья, либо с готовой продукции.

Вдобавок перевозка и сырья и готовой продукции из других регионов в Калининградскую область или обратно (железнодорожным транспортом) связана с пересечением территорий Литвы и Белоруссии, что существенно увеличивает затраты. У нас в свое время была федеральная субсидия на компенсацию повышенных железнодорожных тарифов, потом она ушла, и вот как одну из мер, направленных на сохранение в регионе достаточно развитой промышленности (пошлины и транспортные расходы делали калининградскую продукцию неконкурентоспособной), Правительством РФ было предложено: давайте мы вам профинансируем сохранение рабочих мест. Там (в Постановлении № 1275) есть критерии, при соответствии которым предприятие может претендовать на соответствующее финансирование из бюджета. Здесь можно по-разному относиться, привязывать или не привязывать субсидию к объему уплаченных пошлин, но на сегодняшний день эти субсидии существуют и их объемы определены в соглашениях правительства Калининградской области и бизнеса.

Поэтому каждое предприятие планирует свою деятельность исходя из того, что будут получены субсидии, направленные в первую очередь на выплату заработной платы и ряда обязательных платежей, которые предприятие производит в бюджет.

Сейчас нас смущают два вопроса. Первый: если обязательства никоим образом не меняются, то финансирование этих обязательств должно быть исполнено в полном объеме. То есть если мы с вами, например, как бизнес заключили договор на поставку продукции и если мы этот договор не изменили, то я обязан поставить, а вы обязаны со мной рассчитаться. В нашем случае бизнес исполнил свои обязательства и по заработной плате, и по численности работающих, а федеральный центр посчитал, что сегодня у него нет возможности профинансировать в полном объеме «иные межбюджетные трансферты». Мы, к своему удивлению, увидели, что в ноябре Госдума должна рассмотреть вопрос о сокращении финансирования бизнеса в нашей области. Это то, что сегодня никто не понимает. Как это будет происходить, на что могут рассчитывать предприятия и почему, собственно говоря, если не поменялись ни договор, ни условия субсидирования, в одностороннем порядке меняется объём финансирования.

Было бы понятно, если бы был дефицит и недополучение каких-то платежей в федеральный бюджет. Но он у нас в 2019 году исполняется с профицитом. Плюс по проекту федерального бюджета с профицитом планируются и 2020-й, и 2021-й годы. Поэтому никак не понять, почему у нас сокращают эту субсидию на 15-20 %.

— Все-таки до 20%?

— Может и на 15, и на 20, а может и на 50%. Сейчас мы не можем понять логику действий Правительства РФ. Губернатор сегодня активно работает с федеральным центром — и с Министерством экономического развития, и с Минфином. Я думаю, что мы все обязаны обратить внимание федерального центра на возможную проблему, потому что в конце года ставить бизнес в ситуацию с сокращением субсидий — это изымать из оборота запланированные средства.

Денег много не бывает. У бизнеса так точно лишних нет, предприниматели рассчитывают каждый рубль из своего оборота. Мы обсуждали эту проблему со всеми бизнес-сообществами Калининградской области на площадке торгово-промышленной палаты в рамках внеочередного заседания правления палаты и приняли решение обратиться к председателю Правительства РФ Дмитрию Анатольевичу Медведеву, который, в частности, возглавляет комиссию по социально-экономическому развитию Калининградской области. Петицию за девятью подписями глав бизнес-объединений направили. Практически по этому вопросу высказался весь бизнес, который существует или работает на территории области.

Второй вопрос — по технике финансирования этой субсидии. Нам непонятно, почему Минфин в лице Казначейства сейчас берет во внимание только кассовые расходы, возникающие у бизнеса по этой субсидии. Если я фактически истратил деньги по целевому назначению, а субсидии у меня еще нет, то почему я не могу восстановить свои фактические расходы, получив эту субсидию? Сейчас получается так, что мы не можем восстанавливать.

Зарплата идет первого и шестнадцатого числа, а субсидия может прийти через месяц или через два. Почему я не имею права восстановить свои расходы? Это, в принципе, бюджет позволяет делать.

— Иначе говоря, вы хотите улучшения условий?

— Совершенно верно. Это нюанс, который сегодня мог бы сгладить ситуацию при возникновении кассовых разрывов, то есть когда в данный момент в бюджете нет денег на выплату субсидий, но они появятся там, условно говоря, через 2-3 месяца, когда пройдут поправки к бюджету.

Объем этих расходов достаточно серьезный, на 4-й квартал — 6 млрд руб.

— У нас же 56 млрд руб. на этот год , если я правильно помню?

— Да. Но мы говорим о том, что могли бы сейчас претендовать из федерального бюджета на 62 млрд по действующей и никем не отмененной методике. Право на получение субсидии у нас есть. Деньги появятся, может быть, в феврале, после того как примут федеральный бюджет, как пройдут росписи (определят постатейные расходы бюджета). Почему же я в феврале (после поступления бюджетного финансирования) не могу восстановить целевые расходы, которые были проведены в 2019 году?

— Еще говорят о претензиях Казначейства к бизнесу на 3,8 млрд руб. Люди думали, что они получают свои деньги обратно, а оказалось, что это уже строго регламентированные субсидии.

— Это всегда было, и еще раз повторяю: подмена идет с методикой расчета. Я не могу сейчас говорить о каких-то претензиях к Калининградской области, потому как не участвовал в рассмотрении этих материалов.

— Ну, там не к области, а к конкретным компаниям.

— Сегодня предприниматели говорят, что от них требуется восстановить на бюджетный счет такую-то сумму, но да, действительно, эта сумма была направлена на пополнение оборотных средств или какие-то платежи, которые, как они полагали, у них есть право проводить. Почему? Потому что они израсходовали другие средства на уплату зарплаты, причем есть объективные источники, которые могут это подтвердить: налоговая и все банки, которые зачисляют заработную плату. Сегодня никто не получает заработную плату наличкой, всем зачисляют ее на карточки. Поэтому легко проследить 2-НДФЛ, все отчеты по уплате подоходного налога и всех начисленных сумм в фонды. Все это есть, и ни у кого не возникает вопросов. Дайте только возможность избежать 2-3-месячных кассовых разрывов.

—Так они все-таки 2-3-месячные? Губернатор говорил, что там все за 7-10 дней приходит.

— Когда деньги есть, да.

— А бывает так, что денег не бывает?

— А бывает начало года, и деньги появляются не в январе, а в феврале.

— Какие сегодня настроения в основе калининградской экономике — обрабатывающей промышленности?

— Вы знаете, я вам могу сказать, что ничего такого сверхъестественного в жизни не происходит, есть его величество платежеспособный потребительский спрос, и объективно отмечается, что он падает. Я не очень понимаю, каким образом и где растет реальная оплата труда. Вот то, что показывает Росстат: по России за 9 месяцев — 3 % роста. По ощущениям и по анализу кредитного портфеля видны настроения россиян сегодня. Долгосрочные кредиты заменяются краткосрочными.

Второе, что надо понимать: есть отдельные секторы экономики, где государство стимулирует платежеспособный спрос, чтобы не обрушить отрасль, в том числе и отечественный автопром. Субсидируя покупки ряда товаров, государство поддерживает покупательский спрос. Это искажает реальную картину, поэтому объяснить, что происходит в отраслях экономики, достаточно сложно, я знаю одно: тенденции схожи и в экономике нашей области, и в экономике «большой» России.

Очень существенный фактор — популяризация и развитие глобальных электронных площадок, таких как AliBaba, Ebay и других, на которых граждане РФ сегодня в допустимых пределах могут приобретать импортные товары. Это серьезнейший вызов отечественным промышленным предприятиям. И задача государства изучить и сопоставить условия ведения бизнеса в странах–импортёрах и у нас, в России. И предпринять усилия по созданию аналогичных условий хозяйствования, чтобы произведённый у нас товар мог быть реализован и на экспорт, и на территории нашей страны, конкурируя с товарами, произведёнными в Китае, Европе или Америке, которым, чтобы попасть на рынки России, необходимо преодолеть не одну тысячу километров.

С чего начать? Во-первых, с сокращения непроизводительных расходов, навязываемых отдельными инициативными ведомствами, вводящими избыточное администрирование. Это и маркировка товара, и введение ряда глобальных государственных информационных систем, требования включения в штаты предприятий определённых должностей и т.д.

Во-вторых, это стимулирование (на государственном уровне) строительства современных предприятий либо существенной модернизации существующих. Строительство новых предприятий даёт преимущества за счёт использования новейших технологий. Что такое новейшие технологии? Это возможность существенного повышения производительности труда — соответственно, сокращение своих издержек и возможность при неизменном качестве давать лучшую цену.

Но инвестиционные деньги сегодня дорогие. Созданная инфраструктура работает неэффективно, а банки предлагают инвестиционные кредиты по ставке 8 – 8,5 % годовых под проекты со сроком окупаемости более 7 лет. Это приводит к удорожанию проектов более чем в полтора раза.

Третий фактор, влияющий на уровень издержек и цену товара, — это рентабельность наших естественных монополий, госкорпораций или крупнейших банков.

Если все эти хозяйственные субъекты имеют достаточно высокую прибыль, это означает «обложение» всего хозяйства и всех рядовых потребителей. Если получает компания-монополист достаточно высокую прибыль, кто ее оплачивает? Мы с вами (из своих тарифов).

— Вот оцените, пожалуйста, откуда взялась прибыль Сбербанка прошлого года?

— Есть публичный отчёт банка. При желании можно проанализировать.

— А откуда изымаются эти средства?

— Прибыль — это разница между тем, за сколько ты продал услугу (или товар) и тем, во что тебе она обошлась. Я не думаю, что у нас существенно упала цена денег, при сегодняшней учетной ставке Центробанка. Ставки, по которым привлекает деньги Сбербанк, хоть и не такие высокие, как бы всем хотелось, но все-таки есть. Я не могу сказать, что это манна небесная бесплатно «упала» и Сбербанк получил прибыль. Сегодня экономика и быт буквально пронизаны банковскими услугами. Карточкой чуть ли не семечки на рынке можно оплатить, а там — извините, пожалуйста — заложен эквайринг (комиссия банка за обслуживание транзакций, от 1% и выше). Вот этот один процент, но со всего оборота, и формирует сегодня существенный доход и, конечно, потребительское кредитование.

— Давайте вернемся к большому совещанию, которое почти два месяца назад первый вице-премьер Антон Силуанов проводил в Калининграде. Одной из основных тем там была проблема обложения пошлинами калининградского мусора. Силуанов пообещал проблему решить, в начале октября Верховный суд подтвердил, что таможня действовала незаконно. Таможня не сильно заморачивалась, просто выпустила спорную партию, а следующие — нет, и предприниматель опять обжалует действия таможни в суде. Отсюда вопрос: есть ли какие-то движения по этой мусорной истории?

— Мы не получили из Министерства финансов никакого официального ответа, но мы даже его и не ждем, потому что ранее мы уже получили отрицательные ответы.

— Минфин или таможню вы имеете в виду?

— Минфин. Мы запрашивали и таможню, мы все делаем пошагово. Запросили и тех, и других. Получили отрицательные ответы. В суде мы совместно с ООО «Компания АРС» отстаивали и отстояли права на вывоз товара, изготовленного из отходов. Как вы правильно отметили, таможня признала, что это прецедент и не более того. У нас нет прецедентного права и Калининградская таможня руководствуется указаниями, поступившими из Федеральной таможенной службы. Не знаю, дает ли им Министерство финансов указания напрямую или нет. Мы рекомендовали предприятию обращаться в таможню, исходя из прецедента, подкрепленного решениями судов. Все то же предприятие, все тот же товар, произведенный из отходов. Если таможенные органы формально дадут отказ, ссылаясь на норму, опровергнутую судами трех инстанций, то, соответственно, будем обращаться в прокуратуру. Мы полагаем, что это можно трактовать как незаконные действия.

— Второй момент, который рассматривался на совещании у Силуанова, — это предложение по возврату в другой форме субсидирования железнодорожных перевозок в РФ. Есть ли здесь какой-то прогресс?

— Поднимал этот вопрос я, и ранее мы не раз по этому поводу обращались в Правительство РФ. Я знаю, что был проведен ряд совещаний в Министерстве экономического развития Российской Федерации и в Минтрансе. Их позиции сегодня расходятся. Минэкономразвития считает, что территория зависима от поставок железнодорожным транспортом из РФ, и эти транспортные расходы серьезно удорожают нашу жизнь. Поэтому в Минэкономразвития поддерживают нашу инициативу. Минтранс сегодня говорит: подождите, пожалуйста, когда мы сделаем паромы и они будут беспрепятственно ходить и возить все. Но когда это будет? Это вопрос сложный.

Мы не хотели бы оставаться один на один с национальными перевозчиками Литвы и Белоруссии. В России есть свой национальный перевозчик — АО «РЖД», и мы бы хотели просто давать ему заявку и, как все хозяйствующие субъекты РФ, получать родной тариф 10-01, к примеру, от Калининграда до Иркутска. Или из Иркутска в Калининград.

— Вы предлагаете оставить РЖД наедине с национальными перевозчиками?

—Скорее всего, весовая категория у них одна. Тем более страны, через которые идет транзит, заинтересованы в этом транзите, и АО «РЖД» (читай — Россия) может ставить условия. Для них будет очень существенно, если их грузы пойдут по территории нашей большой страны с бОльшими транспортными издержками. Цену на доставку в Клайпедский порт, к примеру, можно поднять, а на Калининград снизить. То, что сегодня делает руководство железных дорог соседних стран — вопрос политики. А там, где политика, нужны ресурсы. Мы, к сожалению, таким ресурсом не обладаем.

Кроме того, существует ФАС, которая определяет цену или уровень тарифа железнодорожных перевозок. Пожалуйста, пусть они это все решают в рамках закона. Есть общий «котел» всех доходов РЖД, есть в «котле» тарифы на грузы первого, второго и третьего классов. Все решается. Но не будем подсказывать федеральному правительству, как это сделать.

— Раз мы заговорили про транзит по территории Литвы и Белоруссии. Не знаете ли вы, чем закончилась история с нашими телевизорами, которые изъяла Белоруссия и проиграла суд?

— Исполнения решения нет. Не заплатила. Есть решение общего союзного суда, есть все наши обращения, но Беларусь так и не исполнила решение международного суда, не сделала в этом направлении каких-либо попыток.

—Торгово-промышленная палата активно участвует в обсуждении вопросов изменения административной нагрузки на бизнес. Вы проводите опросы, в том числе на заседании правительства докладываете об их результатах. Губернатор морщится, потому что по его бумагам все хорошо, по вашим не очень. 70% участников вашего опроса сказали, что административная нагрузка растет. Почему так происходит, и что с этим можно сделать на уровне территории, и можно ли вообще что-то сделать на уровне территории?

Сегодня контрольно-надзорные органы ориентированы на нивелирование рисков: значительных рисков, очень значительных рисков и так далее. Для этого они подготовили листы для самопроверки, так называемые чек-листы. И когда мы садимся сегодня с бизнесом и говорим: «Слушайте, вот чек-лист, вы готовы?» — «Нет, извините, пожалуйста, — 30% из этого чек-листа я могу исполнить, а 70% — не могу». Чиновник говорит: «Я все сам понимаю, я точно такой же человек, как и вы, живу с вами на одной лестничной площадке, мы в одну школу ходили, у меня все то же самое. Но сегодня я исполняю государственные полномочия по контролю, и если я вижу что-то не соответствующее требованиям законодательства, я должен зафиксировать нарушение. Хочу я этого или не хочу».

Мы сегодня говорим, что давление на бизнес — это наличие в законодательстве излишних требований. Некоторые штрафы совершенно несоразмерны. Например, у нас осуществляется поставка пяти станков из Смоленской области в Калининград. Нет претензий ни у белорусов, ни у литовцев, которые выпускали товар. Приезжает груз к нам, его взвешивают и устанавливают, что в соответствии с транзитной декларацией, либо CMR, либо товарной накладной вес этого товара составляет тонну, а при взвешивании зафиксировано полторы тонны.

Кто-то ошибся, оформляя документы, но ущерба государству никакого нет. Пять станков написано, пять станков в наличии, номера и тип оборудования совпадают, подмены не выявлено, груз идёт из России в Россию. Итог — штраф и конфискация. Почему, для чего? Ну накажите штрафом в размере, компенсирующем затраты государства на контроль, зарплату таможенников, которые провозились какое-то время с осмотром. Предъявите 15-20 тысяч рублей штрафа без всякой конфискации. Это всё равно бы подстегивало бы и заставляло людей тщательней готовить документы, а не убивало бы бизнес на корню. Но когда у нас 500-тысячные штрафы, 100-тысячные штрафы, конфискация и все остальное, бизнес воспринимает это как репрессии. Соответственно, такие штрафы косвенно побуждают «решать» вопрос и, на мой взгляд, провоцируют возникновение коррупционных нарушений.

— Интересную мысль на эту тему недавно высказала на совещании в прокуратуре глава УФНС Ирина Сорокина, сказав, что они бы рады выписывать предупреждения, но у них 90% статей предусматривают только штраф.

— Все правильно. Когда чиновники вносят предложения в Государственную Думу, то представляют это так: вот такой размер штрафа должен сыграть какую-то профилактическую роль. Но в данном случае он не играет этой профилактической роли, а только стимулирует размер «решения» вопроса.

— Удивительную вещь сказал Силуанов на том же совещании. Оказывается, у наших фискальных органов есть KPI (ключевые показатели эффективности — прим. «Нового Калининграда») по развитию бизнеса. Вы что-нибудь про это знаете? Я вот не слышал никогда, чтобы в таможне был KPI по росту промышленной обработки в Калининградской области, например.

— Не видел такого в документах реально и не слышал такого. Если такое есть, можно порадоваться. То есть заработала первая статья всех законов об этих органах: изначально таможенные органы предназначены для обеспечения условий международной торговли. Это их функция, если им это сегодня поставили как задачу, тогда вместе будем обсуждать, как улучшить их работу, не игнорируя вопросы соблюдения национальной безопасности или защиты наших предпринимателей от преступных посягательств контрабандистов.

— У нас на 20% упал оборот нашего порта. Есть ли по этому поводу какая-то тревога?

— Надо смотреть на тренды международной торговли. Что происходит? В перспективе потребление угля будет сокращаться. Чем больше газа мы и другие страны будем экспортировать в Европу, тем больше будет замещаться угольная генерация газовой. Она дешевле и экологичней.

Потом, давайте посмотрим, что вокруг нас происходит. Развитие портов Клайпеды и Гданьска заставляет перенаправлять грузы именно туда. Важно понимать, что без существенного изменения порядка оформления транзитных документов мы не сможем с ними конкурировать. Даже если построим мощнейшие терминальные мощности.

— Калининградская железная дорога очень рекламирует сегодня свой сервис «шелкового пути», но каких-то лавинообразных подъемов контейнерного оборота не видно. Плюс всегда непонятно, это «Автотор» увеличил сборку или реально контейнерный поток пошел. Насколько большие объемы этого трафика сейчас из Китая в Европу через нас?

— Я могу вам сказать, что назначение регулярных поездов — это уже прорыв. Регулярно назначенный поезд — это гарантированный объем. Такой сервис, который дают сегодня Российские железные дороги с логистами вместе, вряд ли где-то можно получить. Девять суток из Китая сюда или обратно — это великолепно. Это всем очень интересно. Альтернатива морем — 45-50 суток.

— Если посмотреть на генеральную схему «шелкового пути», то видно, что Калининград — это скорее запасное направление, а основной поток идет не через нас.

— У каждого есть своя конфета. Мы находимся на международных европейских путях, и если мы даем логистическим компаниям скорость и приемлемую цену, то они поедут, для них разницы никакой нет. Большая часть пути проходит по территории РФ, и мы можем сформировать очень интересный тариф.

— Перенаправить на Калининград?

— Калининград — это Россия. Российские железные дороги или их дочерние компании могут выстроить хорошие деловые отношения и обеспечить приемлемую цену перевозки совместно с литовской и белорусской железными дорогами.

— Недавно экс-глава Росрыболовства Андрей Крайний выступал, говорил, что пока есть национальные интересы Литвы в развитии своего порта, глубоководный порт в Калининградской области — вопрос сложный. Кроме того, Питер редко замерзает. Поэтому вопрос на все времена: вы в глубоководный порт в Калининградской области верите или нет?

— Вопрос не в том, как часто замерзает Питер. Не обязательно все пропускать через интермодальные перевозки: доставлять сюда, переставлять на другой подвижной состав и вывозить. Внутри Балтийского моря есть каботажка, и можно с её помощью возить грузы. Если мы дадим лучшие условия обработки судов, чем предоставляют Клайпеда и Гданьск, почему нет? Почему здесь не иметь соответствующего «морского» хаба?

— Гданьск и Клайпеда все-таки уже самортизированы: типичный аргумент — зачем инвестировать сюда, если рядом есть большие глубоководные порты, которые уже работают.

— Это то же самое, что сказать: зачем я пойду готовить обед, если вижу, что сосед мой уже покушал? Сосед покушал, но от этого я не стану сыт. У меня есть свои национальные интересы, и эти национальные интересы всегда будут превалировать над национальными интересами других стран. Это первое. Второе: портовые мощности — это достояние, это можно узнать у любого чиновника или гражданина территории, которая не имеет выхода к морю.

— И все же: глубоководный порт — это экономическая история или сюжет про национальный интерес? Если про национальный интерес, то экономических вопросов, собственно, и нет.

— Я не понимаю в данном случае, что вперед. Понятно, что вокруг Калининграда порты не позакрываются. Логисты все понимают и знают, сколько они могут пропустить у нас и какой сервис мы можем дать. Если раскрутиться, то национальный интерес может перейти в экономический смысл. А может и не перейти. Если возникнет конкуренция между портовыми структурами внутри одной страны, то, конечно, не перейдет. Если нас Санкт-Петербург, Усть-Луга, Высоцк будут воспринимать как конкурентов. А если мы будем действовать слаженно, дифференцируя потоки, то почему бы и нет.

— Недавно в области проходил гражданский форум, и там вы затрагивали тему престижа предпринимательской деятельности. Сложная тема: сколько работаю журналистом, столько слушаю предпринимателей, которые думают, как бы сделать так, чтобы их перестали считать преступниками, мошенниками и просто негодяями. Что вы по этому поводу можете сказать?

— Вы знаете, я недавно в фейсбуке видел великолепнейшую схему: «Вы доверяете правоохранительным органам? — Нет! — Вы доверяете судам? — Нет! — Вы за возвращение смертной казни? — Да!».

Вот здесь приблизительно такая же коллизия. Во-первых, то, что я говорил на общественном форуме, я говорил ровно о том, что не стоит говорить отдельно «общество» и отдельно «бизнес». Бизнес — это часть общества. Сегодня государство стимулирует людей заниматься бизнесом, то есть делать дело. Это очень важно.

Наша проблема заключается в том, что молодежь выбирает стабильность: идти на госслужбу, идти устраиваться в какие-то структуры, которые обеспечены финансированием из бюджета, пусть небольшими деньгами. Это ответ общества на отношение к бизнесу. Если так будет дальше, то, увы и ах, бизнес здесь будет организовывать государство.

Удивительное дело: мы все в школе и в институтах изучаем формулировку, что же такое закон: «Закон — это общепринятые правила поведения на данной территории, закрепленные и обеспечиваемые государством, в том числе силовыми методами». Соответственно, если это правила, по которым мы живем, от кого нас надо защищать? От маргинальных элементов. В любом обществе есть маргинальные элементы, которые каким-то образом абстрагируются от требований. Но большая часть населения живет по этим правилам.

У нас же те новые правила, которые мы вводим в качестве закона, не работают. Они в большей степени придуманы на маленькой территории, которая называется Садовым кольцом. Что в итоге происходит? С момента вступления в силу такого закона он не применяется на всей территории нашего государства. Или неприменим, или противоречит нашим устоям или истории. Но если ты принял закон, по которому люди не живут, что тебе надо сделать? Заставить их жить. И ты репрессивно заставляешь и всем рассказываешь, «сволочи какие эти люди».

Мы им говорим, что так не должно быть. А они говорят: «Мы закон приняли». Но кто такие вы, если есть население страны? Избранность ваша в представительные органы власти дает вам обязанность выполнять волю людей, а не принимать то, что к воле народа никакого отношения не имеет. И вот это та тонкая грань, которую легко перейти и начать кидаться из одной крайности в другую. Либо мы принимаем законы и нам говорят: «Разрешено все, что не запрещено, и делайте все что хотите». Либо говорят: «Не-не-не, подожди-подожди, указом или постановлением Совнаркома от такого-то года о развитии кожевенного производства в СССР, дрова дуба являются стратегическим товаром и их нельзя вывозить за пределы Российской Федерации». И постановление пятидесятых годов, не имеющее отношение к реалиям сегодняшней жизни, останавливает работу предпринимателя, который заключил договор, заготовил дрова, аккуратно их упаковал и должен отправить контрагенту за рубеж.

— Они же хотят регуляторную гильотину организовать и все старое законодательство обрезать.

— А вы видели, какой напряженный график работы Госдумы? Причем они отчитываются как на производстве, что задержек в принятии законов не будет, что они активизируют свою деятельность. Но вот мне бы очень хотелось, чтобы они посмотрели: может, не стоит принимать столько законов. Может, мы как-то отдохнем и не будем жить в эпоху перемен. Действительно, что-то нужно поправлять, но невозможно это делать постоянно. Идут же огромные бюллетени изменений в законодательство. А человек, который занят делом, просто не в состоянии все это отслеживать. Для этого нужен аппарат из офисного планктона.

Сегодня в масштабах государства идёт кампания за сокращение сроков и упрощение регистрации бизнеса. Замечательно. Но есть такой документ, как права водительские? Он даёт право ездить по всем дорогам и даже по бездорожью. Но прежде чем выехать на дорогу, вы прошли теоретический курс, худо-бедно обучились в какой-то школе и сдали экзамен на получение прав.

А что происходит с регистрацией предпринимателя? Он не обучался, он не проходил специальный экзамен, за 5 минут зарегистрировал фирму и «выскочил» на бизнес-трассу со своей гужевой повозкой. А по трассе со скоростью 200-250 километров в час несутся «фуры». Он не успеет понять, что произошло, а уже попадёт в «аварию».

Сегодня ты можешь за пять минут удаленно зарегистрировать бизнес и попасть в жесточайшую систему ответственности, из которой, собственно, и состоит жизнь предпринимателя. Это ответственность перед собой и своей семьей, перед теми, кто доверил тебе свои материальные средства. Заключая договор, ты у кого-то авансом берешь сырье, материалы, кому-то обещаешь, что выполнишь работу или окажешь услугу. Плюс к этому ты должен правильно вести учет, должен знать налоговое законодательство (а оно непростое). Ты должен знать, что такое Роспотребнадзор, МЧС, охрана окружающей среды, трудовое право и так далее. Это то, с чем обязательно придётся столкнуться сегодня, через год, через полтора года. И чем позже ты столкнешься с представителями государственных структур, тем больнее будет.

Смотрите, сколько у нас сегодня в области предпринимателей, не отчитывающихся перед налоговой. Это не сто, не двести и даже не триста компаний, сегодня в списке «молчунов» более 10000 организаций. В основном это ИП, которые не предоставляют отчеты. И даже если они ни копейки не заработали, долги есть и будут расти. Даже у ИП есть обязательства перед Пенсионным фондом.

Поэтому я предлагаю — прежде чем человек выйдет на эту трассу, займётся предпринимательством, давайте мы у него экзамен примем. А потом, когда он получит «права», пусть работает инфраструктура поддержки бизнеса, помогает ему расти.

— То есть вы за введение экзамена для предпринимателей?

— Да, в обязательном порядке.

— Кто главный враг предпринимателя в Калининградской области?

— Никогда не формулировал для себя образ врага, но я думаю, что в большей степени мошенники. Другой вопрос, что сегодня у бизнеса так много нянек, что могут так заняньчить, что на ноги не сможешь встать. Враг все то, что делает бизнес слабее, вот это уж точно.

— Кто главный друг калининградского предпринимателя?

— Наверное, это наши конкуренты. Они заставляют держать себя все время в тонусе.

Текст — Вадим Хлебников, фото — Виталий Невар / Новый Калининград

Источник