Курс валют: USD: 65.3498 | EUR: 73.3617
0
В минувшее воскресенье в трёх городских округах Калининградской области прошли выборы депутатов местных Советов. В одном из самых депрессивных муниципалитетов, Озёрском, за место в представительном органе власти боролся выдвинутый «Партией Роста» обычный калининградец, программист, велосипедист и предприниматель Илья Абросимов. Заняв третье место из трёх возможных и получив поддержку 18 из 196 избирателей в своём округе, в интервью «Новому Калининграду» Абросимов рассказал, о том, что нормальный человек может увидеть на местных выборах и как, а главное — зачем провести предвыборную кампанию максимально неправильно.
— Илья, как тебе вообще пришла в голову идея отправиться на выборы в Совет депутатов Озёрского городского округа?
— Про это есть две истории, одна — красивая, которую я рассказывал примерно тысячу раз, и вторая — более длинная и менее красивая.
— Давай попробуем собрать две в одну.
— Всё началось с ям на дороге. Я часто езжу на работу на велосипеде, да и сейчас мой припаркован рядом. Вопрос ям, которые не видно ни ночью, ни днём, для меня достаточно острый. Как-то раз я упал в яму на пересечении Судостроительной и Батальной — задумался, видимо, пока ехал на работу. Я заявил об этом весьма громко и думал, что мэрия города на это отреагирует, ведь мне позвонили журналисты, спрашивали, буду ли я подавать в суд и всё такое. В суд я подавать не стал, подумал — да что там, сейчас яму заделают, ну и всё, зачем мэрию теребонькать. Прошло какое-то время, а яма как была, так и осталась.
Есть такой феномен Баадера-Майнхоф, когда ты что-то одно заметил, и оно начинает всплывать у тебя со всех сторон. Эти ямы стали появляться везде вокруг меня, появилось ощущение, что весь Балтрайон проваливается к Сатане. У меня есть фотография, где ребёнок стоит в яме, которая ему по колено. Журналист Ваня Марков из «Комсомолки» в какой-то момент решил, что будет прикольно притащить меня в мэрию, чтобы я поделился своим опытом «диванной аналитики» по поводу велодвижения в городе. Там был круглый стол, на котором чиновники рассказывали, как в 2025 году, согласно генплану, Калининград превратится то ли в Сингапур, то ли в Нью-Йорк. Но когда дело дошло до локальных вопросов, то оказалось, что ям в человеческий рост на велодорожках у них на планах нет. А если ямы нет на плане или про неё никто не пишет жалобы, то для чиновника её нет в природе; заморачиваться на том, чтобы проверять состояние объектов, они не хотят.
С этого момента я начал писать в мэрию кляузы, с переменным успехом. Где-то мне говорили, что яму заделают, но, естественно, не заделывали. Причин было много, но результат один — ямы разрастались, и мы становились ещё ближе к Сатане, из них уже почти лезли черти. В какой-то момент я пошёл на почту по улице Интернациональной, и увидел, как бабушка вышла из дома чистенькая, а до почты дошла по колено в грязи. Про это я тоже написал кляузу, и на неё мне ответили, что в этом году делать там ничего не планируют. Я написал горестный пост о том, что поменять в окружающем мире может и возможно, но не мне. В ответ мне предложили написать местному депутату горсовета. Это, по идее, мой друг, брат, сват, но я даже не знал, как его вычислить. Оказалось, что депутат по моему округу — Олег Шкиль, племянник чуть более известного Олега Шкиля. Я написал письмо в его приёмную и забыл про это. Примерно через месяц мне позвонила его помощница, девушка с приятным голосом, и сообщила, что моё обращение дошло до самого мэра Алексея Силанова, и он даже заявил по этому поводу, что негоже людям в 21 веке топтать грязь и предложил сделать дорогу в 2019 году. Тут я понял, что в России вроде бы все равны, но есть ребята поровнее — и этим надо пользоваться.
Параллельно с этим я подсел на видео Дмитрия Потапенко (один из лидеров «Партии Роста», экс-кандидат в депутаты Госдумы от Калининградской области на выборах в 2016 году — прим. «Нового Калининграда»). Он казался мне харизматичным человеком, и он так и говорил — идите, мол, в муниципальные депутаты, если вы не попробуете, вы ничего не сможете изменить.
— «Казался» в прошедшем времени — это не случайная оговорка?
— Когда я пообщался с ним лично, мне показалось, что скорее он славен своими прошлыми делами, чем текущими. Но тогда я прям очень сильно был им вдохновлён. Сейчас то ли я подугас, то ли на выборах мы с ним не очень сошлись. Попробовали сделать совместный проект, но получилось так себе, теперь этим занимаются другие люди.
В общем, на этой почве я решил, что действительно — надо. Будучи обычным человеком, я пишу в мэрию бумажку, она идёт туда 26 дней, потом 26 дней мне идёт ответ, и с одной ямой можно воевать 7 месяцев. А депутат потратил минимум ресурсов и получил решение мэра. Но я же ничего не понимал в политике и выборах, я программист. Тогда я понял, что надо примкнуть к какой-то политической партии. Правящая партия отмелась практически сразу.
— Почему же? Разве не логичнее воспользоваться ресурсами такой крупной организации, как «Единая Россия»? Или это вопрос идеологии?
— Ну, я поговорил с несколькими людьми в партии, в том числе с Александром Блиновым (сити-менеджер Светловского городского округа и экс-член регионального политсовета «Единой России», вышел из него в феврале 2019 года после возбуждения в его отношении уголовного дела о превышении должностных полномочий — прим. «Нового Калининграда»). Я ему сказал, что желаю поучаствовать в местном самоуправлении и вообще страсть как хочу помогать людям. Он рассказал, как попасть в списки кандидатов от правящей партии в каком-то приличном месте, и этот путь оказался намного длиннее, чем тот, о котором говорил в своих видео Дмитрий Потапенко. Ну и он предполагает некие материальные вливания.
— Приличные места — это где?
— Это всё, что ближе 50 километров от Калининграда, либо Советск.
— То есть, Озёрск — это с точки зрения «Единой России» «неприличное» место? И если бы ты в тот момент решил, что чёрт с ним, с приличным местом, сойдёт и неприличное, ты мог бы оказаться кандидатом от правящей партии в Озёрском городском округе и победить?
— Не исключено, но вопрос в том, какими средствами этого удалось бы добиться. В общем, всё это показалось мне сложным. Плюс Блинов рассказал, что у них в партии есть свои KPI, которые им присылают сверху, и вся эта машина разворачивается достаточно тяжело. Потом я пообщался с двумя ребятами, с которыми вместе баллотировался — они вообще по 11 лет ждали.
В общем, «Единую Россию» я исключил и пошёл дальше. Почитал уставы КПРФ и ЛДПР — у них вообще очень своеобразное видение мира. А Дмитрий Потапенко из ютьюба говорил, что он же тоже член «Партии Роста», подливая масла в огонь.
Памятник Ленину в Озёрске. Фото — Алексей Милованов, «Новый Калининград»
— Кстати, а чем не угодила КПРФ? Вон, судя по выборам в Мосгордуму, коммунисты вполне могут стать альтернативой правящей партии.
— Да, оказалось, что там есть вполне нормальные мужики. Не те, которые молятся на Зюганова, а вменяемые. Но мне наверное не повезло, тогда мне попадались в основном такие коммунисты, которые любой разговор переводят в русло значения Сталина в современной истории. При обсуждении любого проекта немедленно вылезают усы Сталина. Дистанционное обучение? А Сталин всю жизнь учился, вон какая у него библиотека была. Электротранспорт? Об этом в своё время тоже говорил товарищ Сталин.
В итоге я подал заявление о вступлении в «Партию Роста». Меня долго не принимали, наверное месяц морозили. Если бы не Алексей Силанов, который пригласил меня на очередной круглый стол в мэрию в сентябре прошлого года, я бы, наверное, и не стал членом партии. Но я позвонил им и сказал, что иду к мэру на встречу — в каком статусе я туда пойду? Как обычный гражданин из Балтрайона или как член партии? Через полчаса мне перезвонили, пригласили и выдали партбилет и значок, с ними я и отправился на круглый стол к Силанову. А он на него не пришёл.
— А кто вообще состоит в местном отделении «Партии Роста»? Вот есть Александр Кузнецов (лидер местного отделения «Партии Роста», экс-депутат областной Думы, экс-мэр Балтийска — прим. «Нового Калининграда»), он давно в политике и более-менее известен, а кто ещё?
— Ну был ещё Георгий Дыханов (экс-уполномоченный по правам предпринимателей в Калининградской области — прим. «Нового Калининграда»), пока он не сложил с себя бремя защиты бизнеса, он был на слуху. А все остальные — такие же ноунеймы, как я.
— Слушай, а вообще там, в местном отделении «Партии Роста» вообще когда-либо звучало, зачем это всё? Зачем тут организовали это отделение партии с непростой судьбой? Наверное из какого-нибудь единоросса можно выколупать внятную мотивацию, вероятно и коммунист с либерал-демократом могут что-то по этому поводу сказать. А зачем «Партия Роста», вот простыми словами?
— Там есть два типа людей. Первые — безусловные романтики. Как молодые, вроде меня, так и те, кто занимался политикой ещё при Маточкине (первый губернатор Калининградской области в 1991-1996 годах — прим. «Нового Калининграда») и по какой-то причине потеряли влияние. Они там ради того, чтобы, когда подвернётся удачная ситуация, избраться куда-то по спискам, например в Горсовет. Есть, например, Виктор Безруков, который при Маточкине был замминистра культуры (в 2006-2011 годах — депутат городского Совета Калининграда от «Единой России» — прим. «Нового Калининграда»).
Вторая часть — те люди, которые по какой-то причине считают себя обманутыми «Единой Россией». В первую очередь это сам Александр Кузнецов, который часто рассказывает историю о том, как всё у него было нормально — мэр Балтийска, областная Дума, — пока его не попросили сдать мандат, чтобы возглавить областной избирком, а потом оттуда турнули. Он себя чувствует «обманутым вкладчиком» — было насиженное место, а его кинули.
— С личной мотивацией понятно, а глобально, институционально?
— Идея следующая. Не надо объяснять, что людям происходящее в целом не нравится. На бумаге у нас вроде идеи хорошие, но правящая партия с ними не справляется. Идея «Партии Роста» в том, что, когда народу это всё надоест, он решит что-то поменять, а тут под одной крышей собрались предприниматели, экономисты, специалисты по цифровым технологиям, прочие эксперты. И когда возникнет запрос на то, чтобы убрать старое и построить новое, они-то этим и займутся. Такая вот декларация приблизительно — быть альтернативой, когда прозвенит звоночек. Не знаю, насколько это всё реально, потому что электоральная деятельность показала, что людям, по крайней мере в деревне, всё осточертело не настолько сильно, чтобы они начали что-то менять.
— Ну и как же дело дошло до выборов?
— За весьма короткий срок до начала кампании, где-то в апреле 2019 года в отделении начали поговаривать, что, мол, ребята, у нас же выборы на носу, может кто-то изъявляет желание поучаствовать? В 2021 году будут «приличные» выборы на серьёзные места во власти, а для тех, кто хочет попробовать свои силы как участника политического процесса, есть рекомендация поучаствовать в 2019 году в том, что есть. Понятно, что все кандидаты от «Партии Роста» на выборах в Озёрском городском округе — не коренные озерчане, они вообще там раньше никогда не были.
— А не возникало довольно логичной мысли попробовать найти каких-то местных активистов и сделать кандидатов из них?
— Возникало. Это был план «А». Но он провалился при первом же выезде на место. Мы поездили по району, поговорили с людьми, выявили очевидные проблемы. Например, из земли бьёт ключом из разорвавшейся трубы поток холодной воды. И такая ситуация продолжается более полугода. И все как-то привыкли к этому. Я написал обращение в администрацию и предложил местной жительнице подписать — она отказалась наотрез ставить свою фамилию. И у каждого человека, которого мы встречали, было масса проблем и претензий к текущему состоянию дел, но ни один не захотел «светить» свою фамилию.
Они боялись, что потеряют работу, что их будут гнобить соседи... Работы там немного, основной работодатель — «Мираторг», альтернатива — работа на муниципалитет. При мне была ситуация: когда я уже зарегистрировался кандидатом, разговаривал с женщиной, которая работает главным специалистом местного дома культуры. Мы говорили на улице, возле магазина, мимо проехала машина, и ей тут же позвонили из администрации и отругали за то, что она разговаривает с какими-то приезжими. А потом вызвали «на ковёр» и отчитали ещё раз. Ещё одной барышне угрожали выселить её из муниципальной квартиры, если она будет идти на контакт с представителями оппозиционной партии. Конечно, всё это вне правового поля и на словах, но звучало весьма серьёзно.
Так что найти местного активиста, который бы пошёл на выборы, не удалось. Плюс, у нас было мало времени — мы раскачались только к лету.
— А почему? Календарь выборов не является гостайной, объявляют их не внезапно. Почему спохватились так поздно?
— Это был первый же вопрос, который я задал коллегам по партии. Мне ответили, что этот вопрос поднимался в апреле 2018 года, но желающих что-то делать и вкладывать ресурсы не нашлось, решили отложить. Кроме того, многие в партии — серьёзные предприниматели, у них много других дел, это у меня микро-микробизнес, и времени есть побольше, да и семья пока молодая.
— Кстати, как вся эта политическая движуха сочетается с нормальной, человеческой семейной жизнью?
— Очень плохо. Как говорит Потапенко, «это тяжёлая работа после работы». Но тут я объяснял жене, что так компенсирую кризис среднего возраста. Бывают те, кто играет в триатлон, тратят по 20-30 часов в неделю на тренировки. У меня то же самое, только в лёгкой форме, плюс играться недолго — с конца апреля до начала сентября.
— То есть, ты заранее не допускал возможность избраться?
— На этот случай для жены был заготовлен другой текст. В общем, жена поддержала меня, хотя, наверное до конца не верила в эту идею. Хотя у неё тоже было много вопросов к текущей ситуации вокруг. Куда двигаться дальше? Переезжать в Москву или в другую страну? Да и Москва не совсем Россия. Так что ей самой было интересно, можно ли, как говорят велосипедисты, «вскочить на тумбочку». Терпела то, что на выходных меня нет дома. Партнёр по бизнесу тоже отнёсся с пониманием; мы договорились, что я буду выполнять определённый объем работ в любом случае, а когда я буду эту работу делать — неважно.
Но сейчас я понимаю, что если подходить к выборам серьёзно, то времени, которое потратил на них я, конечно недостаточно. Я не местный житель, и это нужно было компенсировать, пожив там хотя бы пару недель. Снять дом, доить коз, кормить кур, ощущить ритм деревенской жизни и понять реальные проблемы. А их там в самом деле много — в первый выезд я с ошалевшими глазами снимал видео о том, что течёт из кранов вместо воды.
— Как вообще выглядит путь кандидата в депутаты Озёрского окружного Совета от «Партии Роста»?
— Выглядит интересно. Пришлось достаточно много ходить по домам. У меня был очень сельский округ, посёлки без многоэтажек. Центральные — Нилово и Лужки, ну и всё, что вокруг них. Примерно 30 километров от самого Озёрска в сторону Калининграда. Когда мы распределяли округа, мне предложили этот, и я согласился — если ехать на велике, то между 100 и 130 километрами разница ощутимая. И в самом деле несколько раз съездил туда на велосипеде.
— И как встречали? «О, это наш потный кандидат»?
— Ну почти, я возил с собой сменную одежду и переодевался перед встречей с избирателями. Ну и погода была такая, что потными были все. Вообще оказалось, что местные жители — народ очень отзывчивый. Приглашали на чай, рассказывали о проблемах. Правда, каждый задавал мне вопрос: «Братан, а ты-то сам веришь, что можно на что-то повлиять?»
Я рассказывал им слезливую историю о том, что у меня есть дети и мне нужно или копить деньги на их обучение в Лондоне, или делать так, чтобы в Калининграде тоже было жить неплохо. И я склоняюсь ко второму варианту, потому что он значительно дешевле. В целом, люди разделяют эту точку зрения. Озёрск — вообще чуть ли не самый депрессивный район области. Отток населения составляет 11 процентов, каждый десятый хочет уехать.
Озёрск. Фото — Алексей Милованов, «Новый Калининград»
— С каким количеством людей успел пообщаться?
— Чтобы стать кандидатом в Озёрском городском округе, нужно собрать всего 14 подписей, и четыре могут быть невалидными с точки зрения территориальной комиссии. То есть, 10 подписей дают возможность стать кандидатом. Я собирал подписи аж три раза — потому что в первый раз юрист что-то напутал, а во второй раз были неправильные бланки. Всего я достаточно долго говорил с 58 избирателями. У меня была «синяя тетрадка смерти» — в неё я сначала записывал всё, что я знаю об Озёрском округе, чем люди зарабатывают, какие автобусы туда ездят, а потом — жалобы населения. Их достаточно много.
— А чтобы стать кандидатом в кандидаты от «Партии Роста», что нужно? Какие-то праймериз там предусмотрены?
— Для этого нужно было просто уметь говорить и иметь руку, чтобы её поднять. Сбор подписей избирателей занял у меня шесть дней. В первый раз я собрал подписи довольно бодро, в один день, но потом оказалось, что они неправильно оформлены и их нужно пересобирать. Был один забавный случай, я заехал в посёлок Николаевка. Постучались в дверь к одному мужчине, сказали, что по поводу выборов. Он сказал: «Прошу вас покинуть мой участок. Вон отсюда!» — и заплакал. Повернулся и закрыл дверь. Какая-то у него была жизненная трагедия, связанная с выборами.
Ещё одна красивая история — про действовавшего до выборов депутата на моём округе. Депутата зовут Маргарита Анатольевна Рудой, она фельдшер. Она избралась на довыборах год назад, причём случайно, её попросили выдвинуться техническим кандидатом, потому что никто не хотел выдвигаться, а для выборов нужны минимум два кандидата. Ну а люди взяли, да и проголосовали за неё. Она досиживала этот год, сначала как-то реагировала на просьбы избирателей, а потом просто перестала брать трубку. Она живёт в посёлке Лужки, и я решил съездить к ней, познакомиться. Вряд ли пристрелит, максимум — пошлёт куда подальше. Местные жители с большим счастьем сдали её адрес, я пришёл — и обнаружил, что зрение у неё где-то минус 19. У неё были огромные очки, и когда она ставила подпись, она касалась бумаги кончиком носа. При этом она продолжает работать фельдшером и год была депутатом от партии «Единая Россия». Сказала мне, что попробовать я, конечно, могу, но она, как женщина и как врач, не рекомендует.
Там, в этом округе, очень верят в телевидение. Сам район депрессивный, а это — депрессивный округ в депрессивном районе. Поэтому если кто-то пытается вытащить дела из болота, то всячески пытается попасть «в телевизор». Когда мне определили округ, я решил, что использую свои навыки айтишника, сделаю интернет-приёмную, чтобы избиратель мог зайти с мобильного телефона, отправить свои наказы. Когнитивное искажение началось, когда я приехал и обнаружил, что сотовой связи там почти нет, не то что интернета. Тогда я понял, что мои профессиональные навыки я использовать не смогу никак. Из 60 человек социальными сетями пользуются трое.
— А как же ты агитировал?
— Только личным общением.
— Печатные материалы в бюджет «Партии Роста» не входили?
— В бюджет «Партии Роста» не входило ничего. Всё, что потрачено на кампанию, я вытащил из собственного кармана.
— Это сколько, если не секрет?
— Ситуация была не очень приятная. Человек, который вызвался быть моим технологом, в конечном итоге оказался совсем не политтехнологом. Потом мне все говорили, что, мол, мы же тебе намекали, что это лажа. За услуги этого человека я заплатил 85 тысяч рублей, но услуг, в целом, не получил. Зато поучился этим самым технологиям, правда дороговатое вышло обучение.
— А фонд кандидата был?
— Да, в нём было 200 рублей. На них-то я и напечатал подписные листы, три раза. С политтехнологом был разговор про агитационные материалы, баннеры, листовки. Но до реализации как-то не дошло, так что и фонд пополнять не пришлось. Какие-то деньги я, конечно, потратил на бензин, еду, проживание в Черняховске.
— С кем пришлось конкурировать, кто ещё возжелал стать депутатом в твоём округе?
— В целом, конкуренты были местными. Главным моим конкурентом был парень-механизатор, многодетный отец Иван Петров. Идеально подобранный с точки зрения нейминга. Правда, до этого он шесть лет «топил» за ЛДПР, критиковал «Единую Россию» а в последний момент перед выборами переобулся в единоросса. Ему пообещали протекцию, приезжала глава округа Наталья Макрецкая (также участвовала в выборах, избралась депутатом Совета и покинула пост сити-менеджера — прим. «Нового Калининграда»), рассказывала, как он копал скважины, и всё сработало — он-то и выиграл выборы.
— Пообщаться с ним удалось?
— Да, нормальный сельский мужик. Когда мы разговаривали, он был уже абсолютно уверен в своей победе, удивлялся, зачем мы туда вообще полезли. Обещал мне консультации по земельным работам, да ещё и бесплатно, потому что я во время компании на него грязь не лил.
— А партийный окрас там хоть что-нибудь значит? Или всё же голосуют по принципу «о, это же Ваня, он мне скважину копал»?
— В селе голосуют за человека, а не за партию. Именно поэтому неместному человеку крайне сложно там избраться. Я рассчитал — я же айтишник, — что мне нужно было потратить около 200 человекочасов, чтобы убедить людей. Убедить не проголосовать за меня, а простой дойти до избирательных участков. Явка в итоге составила около 24 процентов, и это очень мало.
— Люди там вообще понимают, зачем нужны эти выборы, это местное самоуправление?
— Они понимают, что это не работает. Каждый из тех, с кем я встречался, и кто был трезв, говорил одно и то же: всё это не работает. Те, кто были нетрезвыми, выделялись сине-жёлтыми майками ЛДПР, которые им раздавали на предыдущих выборах, и разговор с ними сводился к просьбе дать сотку на выпивку.
— Давал?
— Нет, как-то не захотелось. Зато я помог с организацией спортивных соревнований в день посёлка Нилово. У меня есть спортивный проект, даже написал про них статью на свой сайт, правда её «зарезали» наши консультанты.
— Слушай, а сценарий на случай победы у тебя был?
— Да, был. Там есть несколько лидеров мнений, назовём их так. Это тётеньки, которые в прошлые годы работали в избирательной комиссии и покинули её. Они очень усталые, но имеют влияние и авторитет в местных кругах. Круги, правда, небольшие — 11 посёлков в сумме дали 723 избирателя.
У меня был небольшой список первоочередных дел, пока я разбирался бы с ситуацией. Конечно, большинство проблем сводятся к распределению бюджета. Я анализировал расходы бюджета округа, изучая сайт госзакупок. Основные траты, которые я увидел — уголь для школ, межевание земель и редкое благоустройство. Я начал с ям, и немного понял, как вся эта коммунальная ересь должна работать, кто на что имеет права.
— А вообще есть ощущение, что все те проблемы, которые ты увидел, поддаются технократическому, скажем так, решению? Ну, то есть, раскладываешь систему на составляющие, рисуешь блок-схемы, выправляешь алгоритмы, и она начинает работать с несколько более высоким КПД для населения.
— Именно так.
— И если бы чудесным образом во всех 15 избирательных округах Озёрска избрались вменяемые, нормальные, трезвомыслящие люди с высшим образованием и опытом, способные общаться с людьми и друг с другом, способные связать пару слов по-английски, это улучшило бы жизнь Озёрского округа?
— Есть хороший пример. Там есть такой молодой человек Андрей Елизаров, он организует в Озёрском округе велобайдарочный маршрут, сплав. Он побыл депутатом, получил европейский грант и создал веревочный парк «Лабиринт приключений». Задумок и путей реализации много.
— Пример так себе, байдарки и велосипеды это хорошо, но когда из земли бьёт вода, а из крана течёт грязь, у людей несколько иной лабиринт приключений.
— Это понятно. Но на мой взгляд системный подход и желание поработать со стороны депутатов действительно могли бы если не решить проблемы, то хотя бы построить roadmap к тому, как прийти к 21 веку. Но сейчас он вроде как есть до выборов, а в понедельник после голосования о нём все забывают.
Есть у меня ещё один пример. В посёлке Праслово нет уличного света, я написал жалобу в администрацию, мне ответили, что на сей счёт уже объявлена госзакупка. Свет действительно поставили, и в последнюю неделю перед выборами он работал. Но в понедельник после выборов его почему-то выключили.
— Сколько ты в итоге получил голосов?
— В процентном отношении результат выглядит намного лучше. В процентах это 9,18%, а в голосах — 18 голосов из 196 проголосовавших избирателей. Это третье место из трёх; у коммуниста на 11 голосов больше. В какой-то момент у меня кончились иллюзии относительно своих шансов, хотя технолог до предпоследней недели, пока у меня не кончились на него деньги, убеждал меня, что всё со всеми договорено.
— Что главное ты вынес из своего похода в представительный орган власти?
— Ну по крайней мере это у меня не отбило желание продолжать. У горсовета Калининграда отняли возможность распределять землю в черте города, что сильно сократило популярность этого органа местного самоуправления. Я понял, что люди готовы доверять только тем, кто достаточно давно что-то делает рядом с ними, на местности. Я не теряю надежды попробовать свои силы ещё раз, но уже ближе к дому, в Калининграде в 2021 году.
— Ну выборы в горсовет, даже без права распоряжаться землёй, обойдутся явно дороже, чем 100 тысяч рублей.
— Да, и у меня есть год, чтобы понять, за чей счёт избираться.
— Как отреагировали на результат старшие товарищи по партии?
— Сказали, что я молодец и сработал на твёрдую троечку. Но, с учётом всей сложившейся ситуации, даже на четвёрку с минусом. Поучился, получил опыт, решай, когда и куда будешь избираться в следующий раз. Всего «Партия Роста» выставила на этих выборах кандидатов в семи избирательных округах — один в Светлом, остальные в Озёрске.
— У них результаты получше, чем у тебя?
— Ой, там разнобой. Аутсайдер получил всего четыре голоса из примерно такого же, как у меня, числа проголосовавших. Лидер получил 51 голос, но проиграл директору школы.
— Послушай, у меня наконец созрел серьёзный вопрос. Если смотреть на твою избирательную кампанию со стороны, то довольно очевидно, что ты сделал неправильно примерно всё. Если разобрать кампанию на части, то это просто набор ошибок на каждом шагу. Но подобное участие в политике, тем более в местном самоуправлении — разве это не дискредитация всего, что можно дискредитировать? Оппозиционной идеи, либеральной идеи, того, за что вроде бы выступает «Партия Роста»... Зачем всё это? Зачем брать и делать всё неправильно? Это же именно та причина, по которой и продолжаются все те проблемы населения, о которых записано в твоей «синей тетрадке смерти». Много лет люди в местном самоуправлении делали всё не так, либо по собственной дурости, либо благодаря внешнему влиянию. В твоём случае я всё же исключу внешнее влияние. Что всё это? Чисто поржать?
— Очевидно, что я был в некоторой степени ослеплён тем, что рассказывал мне политтехнолог. Кстати, после первой встречи с ним нас, всех кандидатов, отправили к психологу. У каждого определили его мотив — у кого-то это почва ненависти, у кого-то романтический настрой. До последнего момента я по наивности или по глупости надеялся, что мне подскажут, как и что нужно делать. Что мне подскажет это человек, которому я вроде бы именно за это плачу деньги. Деньги небольшие, но всё же.
— Ну это же как в бизнесе, можно нанять армию маркетологов, но если предприниматель сам не понимает ценность своего продукта, никто из них за него её не сможет сформулировать. Так же и политтехнолог не сможет сформулировать за тебя твою победную идею.
— Аллюзия на бизнес ко мне пришла, к сожалению, слишком поздно. Да, должно быть больше планирования, внимания к цели, разбиение работы на задачи, проектное управление... Всего этого не было совсем. Кампания была очень хаотичной и нелепой. Но почему мне это не приходило в голову раньше, я объяснить не могу и сам себе. У меня было впечатление, что люди нуждаются в моей помощи, убеждение, что я должен не приносить пользу, а причинять добро. А на самом деле — нет, всё должно быть иначе.
Смысл выборного процесса в том, чтобы люди оценили тебя. Твои поступки, твои обещания, твой ход мысли. И выразили эту оценку в количественном эквиваленте, проголосовав за тебя. Я объяснял людям, что их депутат должен быть им другом, именно ему нужно звонить, когда не могут помочь полиция или врачи. Но они этого не понимают. Да я и сам не понимал до истории с ямой, зачем мне нужен депутат, что он там делает. Я ведь изучал политологию в БГА, сдал её на пять, но, когда я сдал этот экзамен, у меня не осталось никакого понимания политической системы России. Кто за что отвечает, кому на что жаловаться?
— Твоя выгода в случившемся очевидна — ты хотя бы понял, как всё работает. А что же с жителями всех этих депрессивных посёлков депрессивного округа? У тебя их судьба не вызывает когнитивного диссонанса? Ты, возможно, найдёшь себе спонсора, отправишься в 2021 году на выборы в горсовет Калининграда — а они-то что? Они же останутся во всём этом дерьме. Ну и, опять же, ты повторяешь путь местной оппозиции — она проиграла всё что можно на выборах на самом низовом уровне, но при этом пытается прыгать в дамки, сразу участвовать в выборах губернатора и облдумы.
— К сожалению, депутат должен быть совсем местным. Я могу приехать в Озёрск, понастроить там велодорожек. Но это будет всё то же причинение добра. Если люди не будут ко мне лояльны, они не донесут до меня свои настоящие желания. Некоторые — потому что не верят, что ситуацию в принципе можно исправить. Некоторые — потому что я для них какой-то хрен с бугра. И, напомню, 75 процентов населения моего округа вообще не пошли на выборы.
На своём же уровне, уровне улицы Интернациональной в Балтрайоне, я хотя бы чётко понимаю проблематику. У нас общие проблемы с соседями...
— Так, ты, судя по всему, уже начал новую кампанию, притормози.
— Да, наверное это как наркотик. С другой стороны, всё упирается в то, найду ли я не просто единомышленников, но тех, кто по какой-то причине сформируют бюджет. Как это сделать — я не очень понимаю, я несколько потерял нить партийной идеи Бориса Титова (федеральный бизнес-омбудсмен и лидер «Партии Роста» — прим. «Нового Калининграда»). Он имеет много ресурсов, но не особо щедро ими распоряжается. Возможно, это потому, что он человек богатый, а богатые тратят ресурсы не туда, куда хотели бы бедные. Так что пока всё остаётся так, как остаётся.
Текст — Алексей Милованов, фото — Алексей Милованов, Виталий Невар
© 2009-2020, «Салат из новостей». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковых систем гиперссылка на sallaty.ru обязательна. * 
* XML, HTML