Курс валют: USD: 65.3498 | EUR: 73.3617
1
Этим летом Музей изобразительных искусств начинает разрабатывать проект реставрации биржи. Инженеры должны определить, как будет выглядеть здание через несколько лет: удастся ли разместить на его крыше летнее кафе, устроить открытое фондохранилище в цоколе, а на верхних этажах создать библиотеку для всех горожан. «Афиша Нового Калининграда» встретилась с директором музея Галиной Заболотской и поговорила о грядущей реконструкции, а также о том, чем жила биржа в немецкие времена, почему её строительство стало праздником для всех жителей Кёнигсберга и как ей удалось остаться «местом силы» в советское время.
— Архитектура биржи — порождение своего времени. Теперь то, что было актуально во второй половине XIX века, необходимо будет адаптировать к нуждам современного музея. Это сложная задача, но у этого процесса адаптации есть аналоги. Самые успешные музеи — и российские, и европейские — находятся не в пристройках к жилым домам, а в исторических зданиях. Мы здесь не первопроходцы. Будем опираться на опыт коллег. Конечно, процесс переезда музея в биржу был достаточно болезненным, но как человек искусства я считаю, что главное право на произведение принадлежит его творцу. Это здание должно быть воссоздано в таком виде, каким его задумал архитектор, с небольшими неконструктивными поправками в сторону нынешнего функционала. Но я сейчас навскидку даже не могу сказать, что такого задумал архитектор Генрих Мюллер, что в его детище не подходило бы нам.
В конце июня должны поступить средства на разработку проектно-сметной документации. Это около 30 миллионов рублей. Мы проведем конкурс и приступим к разработке проектно-сметной документации на реставрацию здания, на это уйдёт больше года, 390 дней. Проектно-сметная документация должна показать, сколько на самом деле средств необходимо для реставрации биржи. Сейчас есть только предположения. К нам приезжали специалисты из Эрмитажа и других крупных музеев и оценивали, в какую сумму может вылиться подобная работа, звучала сумма в 600 миллионов рублей, но диапазон цен существенно разнится. Только тщательное обследование здания и проектно-сметная документация покажут, сколько действительно понадобится средств. Сначала мы планируем привести в порядок цокольный этаж, потом галерейное пространство (это все помещения кроме биржевого или концертно-театрального зала), после думаем ремонтировать биржевой зал. Но опять же только инженеры в ходе создания проектно-сметной документации скажут, в какой последовательности следует проводить ремонт, какие стены можно сносить, а какие нет, придётся ли закрывать музей на реставрацию или можно ремонтировать помещения автономно. Сейчас сроком завершения реставрационных работ называется 2023-2024 год. Я думаю, что так оно и будет.
— Биржа была местом силы Кёнигсберга. В Большом зале проводились торги, в соседней Колонной галерее — выставка товаров. И если днём там проходили выставки биржевых товаров, то в послеобеденное время зал занимали музыкальные и театральные вечера. Здесь проводились уникальные для Кёнигсберга благотворительные костюмированные балы-маскарады, мы нашли пригласительные на них. Туда приглашались представители различных сословий, гости вносили определенную плату, которая шла в том числе на благотворительные нужды. Балы проходили в первое воскресенье февраля. Мне кажется, это красивая традиция, и её надо возрождать.
Практически все каталоги выставок, которые проходили в бирже, сохранились. Сейчас у нас в коллекции есть произведения скульпторов и живописцев, которые выставлялись здесь. Это были не только кёнигсбергские художники, но и мастера из Германии, Франции, Бельгии, проходили крупномасштабные международные выставки в режиме биеннале. [Историк, доцент БФУ им. И. Канта] Илья Дементьев, например, нашёл упоминание, что здесь была выставка русского художника Василия Верещагина. Пока свидетельств нет, но будем выяснять, работать с Третьяковской галереей, где изданы каталоги выставок Верещагина и хранится его архив. Да, выставка здесь была, но в какие годы, в каком составе, куда отправилась затем — всё это неясно. В художественной истории биржи много белых пятен. Доподлинно известно, что здесь была выставка к 50-летию Кете Кольвиц. Сохранился её каталог, он есть в нашей библиотеке, нам подарили издание начала ХХ века.
— Надо сказать, эта биржа не была первой в Кёнигсберге. Раньше биржа располагалась на противоположном берегу реки, на острове Кнайпхоф. Она была построена в 1623 году из дерева. И уже потом, с расцветом торговли в Кёнигсберге в XIX веке, появилась возможность построить новую биржу. Это же очень дорогое здание, единственное в городе здание из песчаника. Это было известно давно, но мы нашли информацию, из какого именно песчаника. Это обернкирхенский песчаник, который называют «камнем царей и королей». Дорогостоящий материал, до сих пор он добывается в Обернкирхене. В Петербурге из него построены Юсуповский и Владимирский дворцы, частично обернкирхенский песчаник использован в Екатерининском дворце в Царском селе. Из него построена биржа в Гамбурге — очень важное здание для истории нашей биржи.
Дело в том, что [автор кёнигсбергской биржи, архитектор] Генрих Мюллер работал в Гамбурге после большого пожара в городе. Там было много заказов, и Мюллер, молодой архитектор, отправился туда, чтобы получить заказы и заработать. Несомненно, он видел и Гамбургскую биржу. Я думаю, в основных очертаниях наша биржа на неё очень похожа, поэтому сейчас мы можем подсмотреть сценарий, как адаптировали подобное нашей бирже здание к современности, посмотреть дизайн помещений (до сих пор в этом здании находится Торгово-промышленная палата Гамбурга — прим. «Афиши Нового Калининграда»).
В XIX веке кёнигсбергские купцы не просто решили построить биржу, они устроили целый конкурс. Известно, что три архитектора участвовали в этом конкурсе: не столь известный архитектор из Вроцлава Карл Людеке, Людвиг Бонштедт и Генрих Мюллер. Людвиг Бонштедт — это и наша, и немецкая история. Он был уроженцем Петербурга, его хорошо там знают. В коллекции Эрмитажа хранятся его пастели с видами Санкт-Петербурга. В своё время на его квартире собирались петербургские архитекторы, и эти собрания положили основу Петербургского союза архитекторов. Это был сильный архитектор, он победил в конкурсе на проект здания Рейхстага, но этот проект не был реализован. Многие искусствоведы и историки архитектуры считают, что это был очень успешный проект, но долгое время выяснялись земельные отношения, землю под Рейхстаг не могли выкупить у частного владельца, всё затягивалось, и за это время проект устарел. Был объявлен новый конкурс. Этот проект остался историей, но для нас важно, что архитектор, который выиграл конкурс на здание Рейхстага, не выиграл конкурс на создание биржи в Кёнигсберге.
Победителем оказался бременский архитектор Генрих Мюллер, тоже очень интересная личность. Когда его хоронили, на улицы вышло население Бремена, люди заполнили город, настолько важным это стало событием. Мюллер был не только архитектором, но и общественным деятелем. Долгое время он возглавлял в Бремене Союз художников. Он был вовлечен в важные общественные процессы и, кстати, построил там биржу в 1864 году. Сейчас Генрих Мюллер практически забыт. Всё-таки память о творце живёт в его произведениях, а большинство крупномасштабных работ Мюллера были уничтожены во время Второй Мировой войны. Он оформил множество вилл в Бремене, они сохранились, но это не столь масштабные архитектурные вещи. Получается, что из сохранившихся архитектурных творений Генриха Мюллера самое крупное находится в Калининграде.
Наша биржа открылась в 1875-ом. Само строительство было завершено в 1873-ем, это видно из документов, которые мы получили, но с 1873 по 1875-ый оформлялись интерьеры здания, шла внутренняя отделка. Официальный переезд из старого здания сюда состоялся 6 марта 1875 года. Есть описание этого события: праздничная процессия из представителей властей, горожан и купечества перенесла символическое имущество биржи с другой стороны Зелёного моста. Был настоящий праздник. Эту дату нужно отмечать, но у биржи есть несколько праздников — открытие в довоенное время и открытие в советское время после реконструкции. Думаю, в памяти и архивах многих калининградцев советская история сохранилась, живы и здоровы свидетели тех событий, просто эту историю нам ещё не рассказали, она нигде не прописана, а это неправильно. В советское время это тоже было местом силы. Мне кажется, вокруг Литературного театра собирались все инакомыслящие. Кто-то уходил во внутреннюю эмиграцию, кто-то шёл сюда. Я здесь не жила тогда, но история говорит, что здесь концентрировались все передовые творческие силы города. Местом силы это здание было и в кёнигсбергский, и в калининградский период.
Переезд биржи в новое здание в 1875 году стал праздником для всех горожан, ведь торговля давала возможность развивать целый город. В основном, биржа торговала зерновыми культурами, немного деревом. Недавно [российский искусствовед, доцент СПбГУ] Иван Дмитриевич Чечот рассказал, что торговали здесь ещё и спиртом-сырцом. Рассвет торговли в Кёнигсберге полностью завязан на российско-немецких отношениях, развитии сети железнодорожного и морского сообщения с Россией. Известно, что биржа стоит на 2202 сваях из сибирской лиственницы, обитых медными листами, то есть немецкая биржа стоит на настоящей русской лиственнице. Всё это благодаря торговым отношениям Германии и России. Это был период расцвета кёнигсбергской экономики. Торговля поддерживала весь город и давала импульс развитию всего городского хозяйства.
— Второе крупное имя для биржи — скульптор Эмиль Хундризер. Это автор львов и композиций на крыше биржи, скульптор европейской известности, родившийся в Кёнигсберге. В районе, где сейчас располагается Музей Мирового океана, была улица Эмиля Хундризера, настолько кёнигсбержцы гордились уроженцем своего города. Достаточно сказать, что знаменитая Беролина — символ Берлина, стоявший на главной площади Берлина Александер Платц — это произведение Эмиля Хундризера. Во время войны эта скульптура была уничтожена. Сейчас в Германии думают о её восстановлении. Беролина, кстати, более позднее произведение. В послевоенное время скульптуры на крыше биржи либо были разбиты, либо их просто сбросили в реку, но не будем фантазировать. Главное — следы их теряются.
Сейчас мы активно ищем фотографии скульптур, украшавших крышу биржи, чтобы восстановить их. Конечно, надо быть оптимистами, но вряд ли нам удастся найти снимки, на которых можно было бы подробно рассмотреть эти скульптуры, чтобы воспроизвести их точь-в-точь. Именно поэтому мы думаем над проведением конкурса для художников, которые смогли бы создать новые скульптуры в стилистике того времени, в тех же архитектурных пропорциях. Сюжет может быть задан тот же, эта идея актуальна и сейчас: скульптуры на крыше обозначали стороны света, с которыми торговал Кёнигсберг — Европу, Америку, Азию, Африку. Торговля — это всегда связи и коммуникация, с культурой то же самое. Современный мир многомерен, и мы все стремимся не к изоляции, а к взаимодействию. Такую задачу каждый художник решит по-своему, и лучший проект сможет быть реализован. Львов, стоящих у входа в музей, мы тоже планируем реставрировать, очищать от черной краски, приводить к первоначальному облику. Это весьма дорогостоящая работа, она возможна только в рамках общей реставрации. Только проектная документация выливается в большие средства. Например, документация на скульптуры на крыше обходится почти в 2 миллиона рублей.
— С изменением политических режимов, с приходом к власти Гитлера торгово-промышленную палату закрыли, ведь фашизм исключал всякую конкуренцию. В 30-е годы ХХ века здание начало стагнировать. Здесь проводились собрания, по-прежнему функционировала торговля, но уже лишенная той интенсивности, которая ранее определяла экономическое развитие Германии и Восточной Пруссии.
Во время английской бомбардировки в 1944 году биржа полностью выгорела, все её интерьеры. Дело в том, что в военное время здесь располагался заводик по производству патронов, потому были большие, разрушительные взрывы. Что осталось, можно увидеть в фильмах «Отец солдата», «Мир входящему», «Женя, Женечка, Катюша» и других. После войны биржа продолжала разрушаться. Лишь в 1954 году было возникла идея размещения здесь Калининградского краеведческого музея. Тогда это была улица Маяковского, 41. Проект сохранился в архивах сегодняшнего Историко-художественного музея. Ремонтно-восстановительные работы почти 20 лет вёл торговый порт.
Здание открылось вновь в 1973 году. Никто сейчас не даст ответа на вопрос, почему здание в итоге досталось именно морскому торговому порту. Можно предположить, что в культуре, у краеведческого музея, не было для этого достаточно средств, а торговый порт — организация состоятельная. Клуб культуры моряков в начала работать 1973 году, в 1979-ом он был переименован во Дворец культуры моряков. Наверное, это было актуально, ведь в городе тогда практически не было сценических площадок, а здесь открылся, я считаю, лучший концертно-театральный зал того времени — по масштабам, по вместимости, оснащенности, инфраструктуре. Почти каждый мой знакомый здесь либо ходил в школу танцев, либо встречал Новый год, праздновал свадьбу, вернувшиеся из рейса моряки шли в «Бригантину», «Монетный двор». Функционально здание продолжало быть центром общественной жизни, как и в немецкое время, у немцев в цокольном этаже здания тоже был ресторан первого класса «Бёрзенкеллер», «Биржевой подвальчик». На верхние этажи въехали организации культуры досугового типа. Да, здесь больше не существовала торговля, но общественная жизнь продолжалась.
Закрылся Дворец культуры моряков, ресторан «Монетный двор» стал казино, но акционерное общество получило обременение содержать здесь кружки. Это дало возможность пережить десятилетний период, после которого всё это объединилось в двухтысячном году в Областной центр культуры молодёжи. Но место силы есть место силы — не прижилось название ОЦКМ, а вот ДКМ’ом здание называют до сих пор. Может, это мотивировано ещё и тем, что для Кёнигсберга-Калининграда это здание дворцового типа. Что ещё назвать в нашем городе дворцом? Больше всего на дворец похоже именно наше здание.
— Иван Дмитриевич Чечот в своё время писал, что в соответствии со вкусами морского порта биржа была перекрашена в пастельные морские цвета. Это укладывается в традиции русского барокко, где всегда работали с цветом. Вспомните тот же Эрмитаж. Повторная реконструкция к юбилею города вернула здание к его изначальному виду, хотя кто-то до сих пор тоскует по голубому цвету фасадов. Мне всё же кажется, здание должно быть таким, каким его задумал архитектор. Что касается интерьеров здания, мы знаем, что неоренессанс в этом плане всегда работает с цветом. В нашем случае исторический экстерьер не спорит с концепцией музея, а вот в плане интерьера — вопрос, насколько мы будем придерживаться того, что осуществил Мюллер. Когда мы сюда переехали, мы сравняли цвет стен, создали, можно сказать, классическую «музейную серость». Подробных свидетельств того, что представляли интерьеры биржи, нет. Иван Дмитриевич Чечот пошел по интересному пути: он начал искать любимых художников Генриха Мюллера, с которыми тот работал и приглашал к сотворчеству для разработки интерьеров на своих объектах. Он нашел этих художников, и, знаете, там открылась неожиданная для нас желто-коричневая гамма. Без достаточного количества источников понять, как была изначально оформлена кёнигсбергская биржа, пока трудно, можно только предполагать.
— У нашего музея есть уникальная миссия и уникальные темы комплектования коллекции. Я не знаю, какие коллекции будет представлять, чем будет заниматься музей Алиева, но он будет оставаться частным музеем (Музей русской живописи и прикладного искусства, который планирует построить генеральный директор АО «Молоко», коллекционер Рустам Алиев на территории Рыбной деревне-2 — прим. «Нового Калининграда»). Что такое частный музей? Сегодня он существует, завтра он тоже может существовать, но условия его существования зависят от одного частного лица. То, что входит в государственную коллекцию, даже если это спичечный коробок, самый мелкий экспонат, не может быть утрачен из этого хранения. Практически всё то, что попадает в государственную коллекцию, попадает в вечность. Это преимущество государственной коллекции. В Калининграде нет другого музея, который собирал кёнигсбергских и калининградских авторов, и это было бы государственным хранением, которое принадлежит не одному частному лицу, а калининградцам и жителям Российской Федерации. Это уникальная тема нашего музея, которой его никто не лишит. Другого музея с подобной миссией в Калининграде нет.
Коллекции Третьяковки, Эрмитажа, Русского музея, которые разместятся в [культурном] центре на Острове будут представлены долговременными выставками. При этом собрания этих музеев останутся там, где располагаются сами музеи – в Москве и Санкт-Петербурге. Для нас появление этих музеев — новая возможность для развития. Есть же такая история, что из лимона всегда можно сделать лимонад. Вот и у нас появляется прекрасная возможность вписать калининградскую и кёнигсбергскую историю в европейский и российский контексты. Мы сейчас работаем с этой темой. Наши сотрудники работают в Третьяковской галерее, отбирают из фондов Международной конфедерации художников работы для пополнения собрания нашего музея. Это новые произведения. Надеюсь, скоро мы порадуем калининградцев конкретными именами. Всё это происходит благодаря взаимодействию с [государственным музейно-выставочным центром] «РОСИЗО» и Третьяковской галереей. В этом году мы продолжаем сотрудничество с Эрмитажем, осенью открываем первые Дни Эрмитажа в Калининграде выставкой «Встреча двух императоров. От войны к миру». Русский музей представит в наших залах выставку живописи и графики замечательной русской художницы Анны Остроумовой-Лебедевой. Я уверена, когда на Острове откроется новый центр, сотрудничество Эрмитажа и Русского музея с Музеем изобразительных искусств не прекратится. Возможно, мы будем искать новые ракурсы и векторы взаимодействия. Это новые вызовы и они нам интересны. Естественно, искусство Калининграда и Кёнигсберга — это топики нашей коллекции, но мы не можем их развивать без более широкого российского и европейского контекста, иначе наша тема превратится в художественное краеведение.
— Перед всеми музеями сейчас стоит финансовый вызов. Можно называть это заработанными деньгами, а можно количеством людей, пришедших в музей. Но неправильно, когда зарабатывание денег вынуждает музеи поднимать цены на билеты. Это уже заработок ради заработка, а музеи должны существовать для людей. Для того, чтобы музеи развивались успешно, нужно в них что-то вкладывать. Мне не нравится, когда музеи начинают сравнивать между собой. Сравнение правомерно, когда у музеев одинаковые стартовые возможности, но не тогда, когда в одном музее проведена реконструкция, полностью обновлен технический парк, закуплены мультимедиа за счет государственных и программных средств, а другому приходится беспокоиться о том, что дети спотыкаются на полу с разваливающимся паркетом. У нас сейчас серьёзная ситуация. С одной стороны, нас ждет реконструкция и нецелесообразно вкладывать средства во временные ремонты. С другой стороны, музей же не закрылся, он живёт и работает. Я периодически читаю книгу отзывов, вижу там множество положительных оценок, но при этом люди отмечают, что здание должно выглядеть по-другому. Понимаете, есть какой-то период кредита доверия. Когда ты только вселился, этот кредит доверия не исчерпан, но со временем к нам будут относиться всё строже и строже. Когда люди спотыкаются о морально и физически устаревший ещё много лет назад паркетный пол, как вы думаете, как они оценят такой музей? Есть требования к современному музею. Музей должен быть конкурентоспособен и оборудован в соответствии с современными стандартами и требованиями.
К реконструкции мы приходим последними на музейном поле Калининграда. Большие средства вложены в Музея янтаря, Историко-художественный музей… В наш музей не вкладывалось ничего. Сейчас на нас свалились многочисленные проблемы, связанные с адаптацией этого здания к музейным функциям. Коллектив музея считает, что это награда за последние тяжело прожитые годы на Московском проспекте. То, что мы делали в здании бывшей галереи, растворялось в бетонной коробке. Это времянка для чего угодно. Не знаю, насколько комфортно там сейчас танцевальным коллективам (сейчас в здании на Московском проспекте располагается часть творческих коллективов Областного центра культуры молодёжи — прим. «Афиши Нового Калининграда»). Когда ты работаешь в историческом здании, ты чувствуешь, что ты вкладываешь свой труд в вечность. Каждый день здесь радует. Я сама проработала в здании на Московском проспекте 15 лет, есть сотрудники, которые отработали там 30 лет, но мы не скучаем по тому зданию, оно так и не стало родным. Мне кажется, всё, что могли, мы там сделали, был достигнут предел. Существовать дальше в том здании было невозможно с точки зрения развития современного музея. Наши партнеры ничего не говорили, когда мы там находились: зачем хромому говорить, что он хромой? А вот когда мы переехали в биржу, разговоры стали более откровенными, и наши коллеги признавались, что они сомневались в дальнейшей возможности представлять музейные выставки в здании с крышей, на которую выходят балконы жильцов. Кто-то огород сажал на этой крыше, кто-то собак выгуливал. Я думаю, что музей переехал на площадку более качественного музейного содержания и звучания очень вовремя, потому что полностью музеефицировать здание на Московском было невозможно.
— Сейчас архитекторы должны определить, каким в итоге получится проект реставрации здания. Есть горячее желание сделать на крыше летнее кафе с уличными выставками, но только инженеры определят возможности перекрытий. Ещё одно небольшое кафе и книжный магазин появятся на входе. Можно будет просто зайти туда, не заходя в музей. На месте сегодняшнего кабинета директора задумана двухуровневая библиотека-архив, благо высота потолков это позволяет. В эту библиотеку сможет попасть любой человек, здесь можно будет проводить мини-конференции. Есть идея открытого фондохранилища скульптуры на цокольном этаже. Мы уже сейчас думаем, как устроить два входа в здание. Сейчас есть парадный и административный вход, но оба входа должны работать полноценно. Мы сами ждём реконструкцию больше всех.
Биржа — самое открытое здание Калининграда по числу окон и дверей, у нас 210 окон, 12 дверей. Мне кажется, что сценарий развития музея должен быть в гармонии с этой архитектурой. В [похожей на нашу] Гамбургской бирже провели очень интеллигентную работу с исходным материалом. Там не изменили конструктив здания, но сделали прозрачными входные двери. Посыл хорошо считывается: ты проходишь мимо музея, и в любое время дня и ночи видишь открытое пространство. Я вообще за то, чтобы у нас в здании везде были прозрачные окна и двери. С одной стороны, люди имеют право на какую-то автономность, но идея открытости всё же важнее в общественных пространствах. Входя в институцию культуры, ты не должен оставаться один на один со стенами. Важно убрать перегородки, ненесущие конструкции, всё то, что отгораживает человека от человека и мешает свободному восприятию искусства. Современный музей — это открытое пространство для коммуникации, и именно таким музеем мы хотим быть.
Текст — Алина Белянина, фото — Виталий Невар, «Новый Калининград»
© 2009-2020, «Салат из новостей». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковых систем гиперссылка на sallaty.ru обязательна. * 
* XML, HTML