«Родители хотели отдать меня в погранинститут ФСБ»: интервью главы штаба Навального

07.03.2020 9:29

Недавно очередной координатор штаба Алексея Навального в Калининграде оставил этот пост. Вакантное место не с первой попытки, но все же удалось занять 31-летнему бывшему владельцу строительной фирмы Александру Черникову. До этого он не волонтерствовал в штабе и даже не входил в число сторонников оппозиционного политика. «Новый Калининград» поговорил с активистом о том, как Путин мог бы стать народным героем, можно ли ужиться с родственниками, поддерживающими существующую власть, и кто бы мог сменить нынешнего президента, если не Навальный.

Александр Черников родился и вырос в Калининграде. Окончил отделение промышленного и гражданского строительства КГТУ по специальности «инженер». Женат второй раз, двое детей. До недавнего времени работал в строительной сфере — в 2015 году открыл свою фирму, которая сейчас находится в процессе ликвидации. Идейный вдохновитель и организатор внедорожного клуба «Направление 4×4». Ведет свой канал на автомобильную тематику в YouTube.

— Сейчас вы, получается, кардинально меняете свою жизнь — ликвидируете свою строительную фирму. А почему?

— Бизнес этот себя изживает — очень тяжело вести его в данный момент на данных условиях, тем более так, чтобы все было легально, хорошо, прозрачно. Понял, что надо поменять сферу деятельности. Я распустил штат и продал оборудование. Потом случайно увидел объявление, что требуется координатор, и решил попробовать. Я в 2011-2012 году, когда у нас были какие-то волнения — Болотная и так далее, — участвовал в политической жизни Калининградской области. Тогда было такое Товарищество инициативных граждан России (ТИГР). Мы делали тогда автопробег, митинги — я активно помогал. А потом, когда они решили действовать немного вразрез с законом, решил, что это не для меня.

— Вы никогда не были ни волонтером, ни сотрудником штаба Навального. Как же так получилось, что, увидев объявление, вы решили сразу возглавить калининградский штаб?

— Я был сторонним наблюдателем за их деятельностью. Я участвовал в их акциях протеста. Но я не рассматривал для себя никакую должность под кем-то — я привык руководить. Мне было интересно сразу с места в карьер. Причем я дважды отправлял свое резюме. Но в первый раз оно где-то затерялось. Когда я увидел повторное объявление, то уже лично написал «Почему вы меня-то не рассматриваете?».

— А перед тем, как отправить резюме, вы советовались с супругой?

— Да. Она понимает, что я ко всему подхожу с головой, но все-таки сказала: «Будь осторожен». Мне главное, чтобы тесть с тещей не узнали пока. Тесть — как большинство, считает, что Путин хороший, а все остальные плохие. Но знают мою позицию давно уже. Мы в итоге решили это не обсуждать за семейным столом. То есть теперь, когда мы собираемся, то говорим на нейтральные темы, а политику не обсуждаем.

— А ваши родители знают о вашем решении?

— Да. Они вообще замечательно отнеслись. Они, опять же, сказали, чтобы я, главное, никуда на рожон не лез.

— А вы, кстати, уже готовы к вниманию силовиков к себе? К обыскам, к административному или уголовному преследованию?

— Как у нас говорят: был бы человек, а дело найдется. Но не думаю, что в ближайшее время нас силовики будут трогать. А вот летом, перед выборами, с обысками придут — 100%. Потому что у нас будет очень активная деятельность. Вот тогда уже надо будет готовиться — надо будет где-нибудь в области снимать домик в деревне и никому не рассказывать, что ты там живешь.

— Вы были руководителем строительной фирмы, а значит можно предположить, что доход у вас был стабильный и неплохой. А в штабе у вас зарплата будет такая, как вы хотели?

— В бизнесе все не так хорошо, как кажется. А в штабе я пока на волонтерских началах. Я сказал, что хочу себя попробовать на этой должности, и если у меня что-то получится и я буду видеть, что я полезен и могу управлять этим коллективом, могу двигать дело вперед, то тогда мы сядем за стол переговоров и будем обсуждать зарплату.

— Я читала, что сотрудники штаба Навального обычно получают «среднюю по региону зарплату». Вас такая перспектива устраивает?

— Да, я тоже слышал такие формулировки. Конечно, мне придется еще где-то работать. У нас расписание штаба предусматривает всего 4 рабочих дня, и есть свободное время. Так что можно совмещать. Что-нибудь придумаю.

— По вашим словам, вы были политически активны еще до прихода в штаб. А почему именно Навальный?

— Потому что у нас нет больше оппозиционных сил никаких живых. ЛДПР, КПРФ, «Яблоко» — это все мертвецы, которым уже давным-давно пора на покой, ну или хотя бы необходимо полное обновление. КПРФ я вообще не знаю, зачем существует — их только бабушки поддерживают. ЛДПР — это для того, чтобы просто размывать оппозицию. «Яблоку» не дают особо развиваться, да и у них, по-моему, энтузиазм подугас, если по общероссийским меркам брать. А Навальный, по крайней мере, делает что-то. Хотя многие говорят, что он тоже проект Кремля.

— А вы с этим предположением не согласны?

— Не согласен — уж очень жестко за него берутся порой. Я слежу за различными политическими деятелями, особенно когда они дают интервью. И вот как рассказывают про Путина, что он не сторонник того, чтобы убивать конкурентов — расправляться физически, то есть это много от кого звучало и это где-то похоже на правду, то тогда понятно становится, например, почему Навальный до сих пор еще жив-здоров и ходит своими ногами по земле. То есть под него уголовные дела какие-то копают, но физической расправы ему не грозит.

— Я правильно понимаю, что должность в штабе Навального — это такой компромисс между вашими политическими воззрениями и реальной возможностью что-то делать?

— Да. Есть моменты, которые не совсем мне понятны в политике Алексея Навального. Допустим, сейчас тишина всероссийская по поводу Конституции РФ. Я высказывал свое мнение, но говорят, что раз нет конкретных поправок, значит нету против чего конкретно выступать. Мне кажется, это неправильно. Потому что все знают, для чего это делается.

— Для чего?

— Чтобы Путин остался навсегда с нами.

— А вы этого не хотите?

— Нет.

— А, по-вашему, главное зло — это сам Путин, или вся «Единая Россия», или, может быть, вообще все нынешнее политическое устройство страны?

— Это очень сложный вопрос. Если разобраться, то виновата в существующем положении вещей вся страна в целом. Потому что, если посмотреть на нашу историю, люди всегда были подневольные. Просто должно прийти такое правительство, которое несколько поколений подряд будет поддерживать идею воспитания свободной демократической страны и населения. Потому что, в принципе, большинство людей устраивает, что им говорят, что делать. Они не хотят решать сами.

— А в Калининградской области сильны, на ваш взгляд, протестные настроения? Есть ли у нас мощная оппозиция?

— Политика очень тихая в Калининграде. У нас вообще в области очень спокойно — не происходит ничего такого ужасного. Да, у нас, допустим, где-то тратятся неправильно бюджетные деньги, но у нас не закатываются огромные банкеты за счет государства, у нас Алиханов не имеет суперджета в личном распоряжении, который возит его собаку куда-нибудь... Я вспоминаю 90-е, начало 2000-х — тогда в Калининграде вообще отдельное государство было, что очень Москве не нравилось. Тогда и была задача, по слухам, у Георгия Бооса прийти сюда, чтобы пустить москвичей, которые смогут более активно получать деньги с нашего региона. Но население-то осталось старое, коренное. Все спокойные и довольно пассивно реагирующие на какие-то политические изменения. Поэтому наш регион даже у штаба Навального считается такой очень несложный, в том плане, что мало каких-то таких вау-событий и тяжело сделать громкий инфоповод и снять об этом видео.

— У одного из ваших предшественников на посту координатора была такая фраза «пошатать режимчик». Как вам кажется, функция штаба Навального в регионе и конкретно его координатора в этом заключается?

— Мне бы хотелось прийти к идее создания максимально благоприятных условий, чтобы люди инициативные и трезво смотрящие на всю эту политику попадали в органы управления — в те же горсоветы местные и прочее. Хотелось бы не просто пошатать режим и показать, какие они плохие, а произвести такое заместительство. Вот как у нас сейчас идет импортозамещение продуктовое, так хотелось бы сделать замещение плохих чиновников на хороших людей.

— А нет опасений, что хороший человек, попадая в эту среду, особенно если он там такой один, вынужден будет подстраиваться под систему? И в итоге может случиться так, что вскоре он перестанет быть хорошим человеком, а станет рядовым чиновником или депутатом.

— Это должен быть просто действительно хороший человек. Вот посмотрите, Евгений Ройзман — он попал в эту систему и остался также честным человеком, который отстаивает интересы народа.

— То есть власть не портит людей?

— Не всех. Власть не портит настоящих, действительно хороших людей. Если ты идешь во власть с умыслом наворовать, но прикрываешь это тем, что намерен что-то сделать для людей, то, само собой, ты так и сделаешь. А если ты действительно хочешь бороться за свой народ, чтобы они жили лучше, то тогда они это не испортят. Так же как Путин, если бы ушел в 2008 году, то он бы остался крутым правителем, которого любили очень многие. Да, тогда у него поддержка была большая и тогда у него были «нефтяные годы», когда страна насыщалась деньгами: все стали жить лучше, и страна «поднялась с колен», и бандитов мы победили. Все уже начинали подозревать Путина в чем-то, но если бы он тогда ушел, то остался бы народным героем для большинства, и с этим было бы тяжело спорить.

— Мне уже ясно, что вы не идеализируете Алексея Навального и не демонизируете Владимира Путина. А кто для вас самый авторитетный политик, на кого бы вы хотели равняться?

— На данный момент тяжело сказать. В том-то и прелесть сменяемой власти, что пришел человек — 4 года отслужил народу и ушел. Если нравится, то остался еще на 4 года. В данный момент просто не из кого выбирать. Все, кто хотел бы служить своему народу — всех задавили. Мне симпатичен как человек Евгений Ройзман. Я бы хотел видеть его на посту президента и посмотреть, что бы он сделал. Потому что то, как он боролся с проблемами в Екатеринбурге, мне понравилось. Очень жалко, что его оттуда убрали.

— Помимо бандитизма и наркомании в России есть и другие проблемы, в том числе и геополитические, экономические. Смог бы человек, который хорошо разбирается только в определенной сфере, сразу на все фронты работать?

— А у нас и не должен один человек решать все проблемы — для этого и нужны помощники. Например, сейчас, я считаю, правильно решение у Путина было взять Алексея Кудрина в правительство. Плохо, что он не дает ему управлять в полном объеме. Какие бы споры относительно его личности ни возникали, но экономист он крутой и очень умный мужчина. То есть задача президента не в том, чтобы одному решить все проблемы, а задача в том, чтобы собрать команду, которая решит эти проблемы.

— То есть все-таки вы считаете, что у Владимира Путина есть какие-то правильные управленческие решения?

— Не бывает на 100% плохого или на 100% хорошего человека. Очень тяжело сказать, как бы кто себя повел на его месте. Однозначно Путин для меня — негативный персонаж в том плане, что он допустил такую ситуацию в стране: люди нищают, а его приближенные богатеют. А еще он пошел на поводу у своих амбиций. Например, тот же Крым — он не нужен был нам, но ему хотелось, как мне кажется, вписать себя в историю: в учебниках будет написано, что В.В.Путин вернул Крым, который незаконно у нас отобрали. Наверняка были люди, которые советовали ему этого не делать.

— Вы занимались строительством, посещали курсы по журналистике, теперь решили стать координатором калининградского штаба Навального... Получается, что вы не до конца определись, чем хотите заниматься?

— Вообще, изначально меня родители хотели отдать в погранинститут ФСБ в Борисово, но я специально плохо сдал там вступительные экзамены, потому что не хотел туда поступать.

— Почему?

— Я понимал, что не смогу работать в ФСБ, потому что такая жесткая система — это не для меня. Быть в системе очередным винтиком — нет, я так не могу. Я не пойму, как люди работают, например, в том же ДПС: ты останавливаешь пьяного человека, приближенного к власти, и тебе говорят его отпустить. А вдруг через десять метров он убьет какую-нибудь женщину? Как потом с этим спать спокойно? Я бы не смог — меня бы оттуда очень быстро попросили бы уйти.

— То есть вы бы всех нетрезвых людей задерживали, если у вас возникло подозрение, что он может причинить вред кому-то?

— Он находится в общественном месте в пьяном, неадекватном состоянии. Для этого есть определенные места — бар, такси и дом. А по улице не надо так ходить. Зачем? Тем более не надо так ездить за рулем.

— Ну вы же понимаете, что очень тяжело в данном случае соблюсти баланс мнений. Где пролегает граница потенциальной опасности нетрезвого человека для общества? А то ведь получается, что любого, кто выпил бокал вина или пива, могут задержать.

— Законы должны писаться правильно. Если, допустим, человеку в нетрезвом состоянии запрещено находиться на улице, то ему запрещено. Есть алкотестеры. Есть количество промилле, при которых человек еще отдает себе отчет в том, что совершает, а свыше этого — уже нет, потому что это определенная стадия алкогольного опьянения. Это научно доказано.

— То есть вы не были бы против, если бы у нас сотрудники ППС ходили с алкотестерами и проверяли прохожих?

— Я не вижу ничего в этом ужасного. Я не пью вообще, и не курю, и наркотики никогда не пробовал. Да, за праздничным столом могу выпить бокал хорошего красного вина, но чтобы пойти и где-то пьянствовать — нет.

— А вам не кажется, что в данном случае тоже таким тоталитаризмом попахивает?

— Нет. Все могут пить как и сколько им угодно. Но не на улице, потому что очень много у нас случаев, когда в алкогольном опьянении совершались убийства, грабежи и прочее. Или элементарно люди погибали — где-то падали и замерзали, например. Это для защиты людей.

— На данный момент вы уже точно знаете, чего вы хотите?

— Я хочу попробовать себя в политике, однозначно. Мне даже жена говорила: «Как ты достал со своей политикой! Иди уже в депутаты». На это я всегда отвечал, что в депутаты сложно попасть (этот разговор был несколько лет назад). Я считал, что только избранные могут туда попасть.

— Сейчас у вас мнение другое?

— Мне кажется, что сейчас есть шанс побороться. Так что посмотрим. Мне бы очень хотелось, чтобы моя страна и мой город жили лучше. Моим детям здесь жить еще. Мне бы хотелось, чтобы они гордились своей страной, и я сам хотел бы гордиться своей страной. Чтобы мы не какие-то ракеты по телевизору показывали, а говорили, что у нас самая крутая экономика.

— То есть вы — патриот?

— Я патриот своей страны, но не государственного строя.

— Есть несколько примеров, когда координаторы штабов Навального, в Калининграде в том числе, вынуждены были просить политического убежища за границей. Вас такая участь не постигнет?

— Конечно, я об этом задумывался. Когда занимаешься такой деятельностью, надо иметь загранпаспорт с шенгенской визой. Когда придут за тобой — никто не знает. Хотелось бы, чтобы это миновало. В Калининграде вроде такого жесткого прессинга, как в некоторых городах России, я не видел, кроме Егора (Чернюка — прим. ред.). Но его хотели просто в армию забрать. Если бы у него было желание остаться в Калининграде, то он мог бы отслужить в армии, вернуться и дальше спокойно работать. Но у него была цель учиться за границей. Но в любом случае всегда задумываешься о том, чтобы пожить подольше и хорошо. Будем смотреть, как все это будет развиваться: если будет получаться оставаться максимально долго полезным обществу, то значит так и будем делать.

— Максимально высокая планка в политической карьере, которую вы себе поставили?

— Хочется сказать «президент Российской Федерации». Но, конечно, было бы интересно попробовать поработать мэром, а лучше губернатором. Это было бы интересно — хороший был бы эксперимент.

— А как вы относитесь к нашему нынешнему губернатору Антону Алиханову?

— Я всем всегда говорю, что он — темная лошадка и про него ничего не понятно. Его прислали из ниоткуда сюда, и никакой информации про него особо нет. Понятное дело, что его прислали отстаивать определенные интересы. Ходят слухи, что он должен был заниматься тем, чтобы янтарный бизнес был максимально прозрачен для Москвы и чтобы все деньги от него шли туда. Я не знаю, правда ли это. Ведет Алиханов довольно порядочный образ жизни. Допустим, мне его политика жутко не нравится в том плане, что такие значимые объекты, как онкоцентр, порт в Пионерском, школа — за ними не следили и все это провалилось. Зато когда приехал Путин и сказал, что у нас будет построен большой культурный объект на Острове, то Алиханов сразу вызвался лично контролировать этот объект. Это идет выслуживание перед вышестоящим руководством.

— На что вы в работе калининградского штаба намерены сделать ставку: это расследования, это протестные акции и громкие заявления или еще что-то?

— На данный момент я хочу наладить работу штаба так, чтобы мы работали в режиме максимальной продуктивности. А после этого мы уже будем думать над тем, на что максимально опираться. В любом случае мне не нравится какая-то голословная агрессия. Я ребятам сразу сказал, что мы будем делать все расследования на основе фактов — никаких слухов. Все надо проверять.

— Расследования, фактчекинг — это все хорошо. Но как же обойтись без громких лозунгов? Без них народ за собой не поведешь, вы согласны?

— Да, без этого никуда. Это политика. Придется что-то такое придумывать.

— А вы человек подготовленный, у вас есть опыт публичных выступлений?

— Да. Но пока лозунга готового нет — об этом попозже можно будет говорить. Мне бы не хотелось сейчас что-то такое говорить, что может пойти вразрез с политикой Алексей Навального. Хотя мы работаем в команде и взгляды у нас и так максимально схожие. Но не хотелось бы говорить вещи, которые потом могут быть восприняты неоднозначно.

— Насколько вы стрессоустойчивый человек и готовы ли вы к критике, которая неизбежно будет?

— Я тренируюсь. Да и рос я не в тепличных условиях и не в самых благополучных районах Калининграда. Были жесткие моменты. К тому же по моему «внедорожному движению» есть огромный «клуб хэйтеров», которым не нравится моя политика: например, в случае с тем же запретом алкоголя. Но я на самом деле миролюбивый человек и никогда не лезу в драку первым. Я всегда стараюсь все решить словами.

— Есть что-то, чего вы никогда не сможете простить человеку?

— Убийства близкого человека. Единственное, что сакрально для меня — это чужая человеческая жизнь. Дороже ничего быть не может.

— Чего политикам общество не должно прощать?

— Развязывания войны. Потому что гибнут жизни, пока он сидит в своем кабинете. Если ему так хочется развязать войну — пусть берет автомат и идет воюет. Его завтра убьют — и на этом вопрос решен. 21-й век на дворе, мы цивилизованные люди. Зачем нам войны?

— Путин, по-вашему, виноват в развязывании войн?

— Да. Украина, Чечня, Сирия... Он пришел «на чеченской войне» — за это точно нет прощения ему.

— А судить его за это надо?

— Однозначно. Опять же в этом должен разбираться суд присяжных. Должна быть создана специальная коллегия. Я не исключаю присутствия в ней представителей других стран, в том числе и «пострадавших», чтобы они предоставили свои какие-то факты и сказали свои аргументы за или против каких-то решений по поводу Путина.

— Чтобы все у нас в стране начало меняться в лучшую сторону, что должно случиться?

— Должен к власти прийти человек, который будет против всего того, что творится сейчас. Но он должен понимать, что его может постигнуть та же участь, как и многих его предшественников, которые приходили к управлению страной после каких-то резких перемен, революций. Очень часто на таких людей потом скидывают очень много отрицательных вещей. Навальный мог бы возглавить государство. Я ему доверяю.

— А вам не кажется, что в последнее время интерес у общества к политике Навального несколько угас?

— Вообще к политике у общества интерес угас. Посмотрите, как сейчас люди обсуждают поправки в Конституцию. Никак! Если какие-то выборы в 2012 году, в 2018 году обсуждались повсеместно — в очереди в магазине, в поликлинике, в налоговой можно было услышать разговоры об этом. Сейчас тишина. И активисты политические в большинстве своем — молодежь. Вот, например, мое поколение уже нет — у моих друзей настрой, что бороться бесполезно, проще уехать из страны. А вот чтобы брать плакат и идти стоять в снег или дождь в поддержку чего либо — на это люди уже не особо готовы идти.

— Может быть, просто не верят в то, что такое публичное высказывание своей позиции поможет что-то сдвинуть с мертвой точки? Вы-то сами верите?

— Если бы это все делали, то помогало бы. Если это будет делать большинство, то это будет работать. Примеры — дело Голунова, дело сестер Хачатурян, московское дело... Как только придается общественная огласка, то все меняется — власть боится общества. Людям просто за все это время не объяснили, что они и есть власть. Это мы нанимаем правительство, так же как нанимаем управляющую компанию — всегда можно отказаться от услуг, найти другую команду, которая будет работать более эффективно.

— Вы такой нетипичный координатор калининградского штаба Навального, потому что ранее это были такие студенты-максималисты. А вы такой компромиссный и обстоятельный человек. Вы согласны со мной?

— Это в силу возраста я уже не такой максималист, а в 20 лет я был такой же. Сейчас я уже начал понимать, что есть определенные моменты, которые надо обсуждать — прийти к компромиссу, сгладить углы. Нельзя просто рубить шашкой — это приведет к катастрофе. Такой же принцип, как в вождении автомобиля — если ты во время гололеда резко повернешь руль, то уедешь совершенно не туда, куда хочешь. А мы сейчас едем по очень сильному гололеду. Я про страну.

Текст — Екатерина Медведева, фото — Виталий Невар / Новый Калининград

Источник