Мумии в Пиллау: отрывок из нового романа Алексея Иванова о Восточной Пруссии

28.05.2020 19:19

Весной прошлого года писатель Алексей Иванов («Географ глобус пропил», «Золото бунта», «Ненастье», «Общага-на-крови») впервые побывал в Калининградской области. «Печёнкой чувствовал, что добром это не кончится,», — заявил он тогда. Через пару месяцев в интервью Юрию Дудю писатель признался, что Балтийск вдохновил его на написание нового романа «Тени тевтонов». Книга должна выйти осенью. На онлайн-встрече с писателем, которую организовала Научная библиотека, Алексей Иванов рассказал о недооцененности калининградской истории, сосуществовании вымысла и реальности в литературе и об исторических странностях, которые не может объяснить наука. «Новый Калининград» публикует самые любопытные фрагменты разговора, а также отрывок из будущей книги.

«Я знал и слышал, что Калининградская область очень интересна, но когда я впервые всё это увидел, когда я впервые приехал в вашу библиотеку в гости, и меня повезли по интересным местам, это был шок, взрыв мозга, слом сознания. Открылся такой неизведанный для меня пласт истории, мне стало страшно интересно. Я просто от этой темы не смог уйти и решил, что будет проще написать роман, чем бить себя по рукам и говорить „не надо“, „не узнавай“, „не интересуйся“, — сказал Алексей Иванов. — История Калининградской области и Восточной Пруссии совершенно недооцененная страница мировой истории, там было столько всего интересного, что нужно 25 писателей Ивановых, чтобы хотя бы немного рассказать публике о том, что происходило».

По словам писателя, в романе «Тени тевтонов» вымысел тесно переплетен с историческими фактами, и отделить одно от другого будет сложно. «Я думаю, что многие читатели часть исторических фактов воспримут за мой вымысел, а кое-какие мои вымыслы воспримут за исторические факты. Я люблю так делать, люблю смешивать вымысел и реальность, потому что историю не надо изучать по романам. Историю надо изучать по учебникам», — отметил Иванов.

Будущую книгу он описывает как свои рассуждения о том, что такое история. «Никто ведь не знает на самом деле, что такое история, — уверен писатель. — Существует множество концепций о том, что такое история. Самая известная, самая, так сказать, профанная: история — это деяния великих людей. Наполеон приказал, Александр Македонский сделал, Гитлер напал и так далее. Есть концепция истории религиозная, церковная: история — это воля Божья. Есть концепция истории по Марксу: история — это борьба классов. Есть авторские концепции истории. Например, по [Льву] Толстому история — ролевое движение народов, по [Льву] Гумилёву — следствие пассионарности, по [Ричарду] Докинзу — борьба аналитических комплексов. И так далее. Я не выдвигаю своей историософской концепции, но рассуждаю о неких странностях истории, которые никакая теория объяснить не может, но эти странности присутствуют объективно».

Продюсер Алексея Иванова Юлия Зайцева написала в Facebook, что новый роман — это микс из рыцарей Тевтонского ордена, крестоносцев в Палестине, германских нацистов, советских контрразведчиков и ученых-историков Веймарской республики. «Один сюжет невероятнее другого. Читаю очередную историю и спрашиваю: „А вот это ты точно придумал?“. Иванов в ответ торжествует: „Нет, вот это как раз не придумал, а раскопал. Научный факт“», — отметила она.

Выход книги запланирован на осень этого года. Cначала «Тени тевтонов» появятся на платформе Storytel в формате аудиосериала и только спустя пару месяцев выйдет бумажная версия. Алексей Иванов утверждает, что аудиосериал не будет просто начитанным артистом романом. «Это отдельный формат. Он имеет собственную структуру. Произведение делится на части, как сериал делится на серии, и внутри каждой части свой небольшой сюжет, — пояснил писатель. — Но драматургия вещь, в общем, понятная. Ничего в ней особенного нет. Важнее другое, важнее язык, которым пишется произведение подобного рода. Мне представляется, что аудиосериал — это некий гибрид между поэзией и кино. То есть текст должен быть визуализированным, слушатель сразу должен видеть картинку, обязательно в каждом предложении буквально. И текст должен быть кратким, потому что он воспринимается на слух. И вот краткость, ёмкость уже идут от поэзии, а визуализация идёт от кино. И формат аудиосериала требует от текста такого гибридного характера. Подобных гибридных текстов я ещё не писал, поэтому для меня это сложная художественная задача».

Тем временем продюсер Юлия Зайцева опубликовала на своей странице в Facebook отрывок из «Теней тевтонов». Речь в нём идёт об историческом персонаже — коменданте крепости Пиллау французе Пьере де ля Каве, жившем в XVII веке и увлекающемся бальзамированием. Как отмечает калининградский историк Сергей Якимов, в Пиллау тогда распространяли слухи о том, в камине коменданта то и дело находят вещи пропавших девушек. Сам Пьер де ля Кав умер в 1679 году. Его тело было мумифицировано и помещено в мавзолей.

Отрывок из романа «Тени тевтонов» Алексея Иванова

Господин в очках дождался Клиховского у выхода из ратуши.

— Конрад Хаберлянд, — представился он, приподняв светлую летнюю шляпу. — Бывший бургомистр города Пиллау, а ныне — его летописец.

— Да, я читал вашу книгу, — припомнил Клиховский. — «Морской город Пиллау и его гарнизон» — так, если не ошибаюсь?

— Всё верно, — подтвердил польщённый Хаберлянд. — Простите, что лезу не в своё дело, но вас интересует магистр Людвиг фон Эрлихсхаузен?

— Почему вы спрашиваете? — удивился Клиховский.

— Я изучаю судьбу мессира де ля Кава, коменданта крепости Пиллау. Вы удивитесь, но ваш магистр и мой мессир странно связаны друг с другом, хотя и разделены двумя веками. Возможно, вы объясните мне характер этой связи.

— Вы говорите слишком расплывчато, — заметил Клиховский.

— Дело в том, что де ля Кава считали безумцем. По преданию, он лишился рассудка, когда открыл склеп, запечатанный магистром фон Эрлихсхаузеном.

Клиховского словно умыли холодной водой.

— Я хочу знать эту историю, — твёрдо сказал он.

— Прогуляемся? — предложил Хаберлянд.

Пьер де ля Кав жил во второй половине XVII века. Гугенот, он бежал из Франции и поступил на службу к прусскому курфюрсту. Курфюрст назначил его комендантом крепости Пиллау. Пруссия решила завести морской флот, и де ля Каву поручили реконструировать Шведскую цитадель, которая охраняла пролив и гавани. Мессир принялся за дело с недюжинным рвением. Для крепости требовались камни и кирпичи, и де ля Кав приказал разбирать на стройматериалы старинные орденские замки в Лохштедте и Бальге. В подвале Бальги работники наткнулись на замурованный склеп с печатью магистра фон Эрлихсхаузена. Де ля Кав бестрепетно сломал печать и спустился в гробницу.

— Он вышел обратно живым и невредимым, но с белой головой, — рассказывал доктор Хаберлянд. — И с тех пор начал проявлять болезненный интерес к смерти. Точнее, к существованию человеческого тела после смерти.

Хаберлянд и Клиховский неторопливо шагали по тротуару мимо витрин и полотняных навесов летних кафе, где за лёгкими столиками сидели офицеры с подругами. По мостовой катились блестящие «опели» и «хорьхи», изредка, притормаживая, проезжали большие армейские грузовики в камуфляже.

... В Пиллау шептали, что комендант увлёкся каббалой. В городе пропало несколько девушек; вестовые утверждали, что видели, как комендант сжигает в камине женские платья. По приказу де ля Кава в недрах цитадели соорудили тайную крипту. В ней, по слухам, и находились забальзамированные тела исчезнувших девушек — это был загробный гарем коменданта. Пьер де ля Кав распорядился, чтобы после смерти его тоже положили в том склепе: якобы он всё равно будет жив. Мессир повелел, чтобы гарнизонный барабанщик по утрам бил побудку над склепом и возглашал: «Подъём, господин комендант!»

— Я думал, что это легенда, — говорил Клиховскому Хаберлянд. — Однако шесть лет назад я нашёл склеп мессира! Туда вёл подземный ход из кирхи!

Склеп оказался пустым. Но загробный гарем коменданта не был сказкой. Де ля Кава наградили имением Дидлаккен близ Инстербурга, и здесь мессир тоже построил кирху и склеп, а в склепе упокоились две его жены. Жители Дидлаккена были уверены, что комендант сам умерщвлял своих жён и затем производил с их трупами некое действо, которое останавливало естественный распад. Покойниц де ля Кав уносил в подземелье на руках, словно невест.

— И чем закончил этот естествоиспытатель? — спросил Клиховский.

— Восьмого мая тысяча шестьсот семьдесят девятого года слуга нашёл Пьера де ля Кава в постели мёртвым. Мессир сам по доброй воле совершил с собой то страшное действо, которому подвергал трупы своих жён.

— Кошмар! — выдохнул Клиховский.

Хаберлянд улыбнулся с видом хранителя великой тайны.

— Тело коменданта тоже не поддаётся тлению. Я сам освидетельствовал его. Оно и ныне лежит в склепе в Дидлаккене, хотя миновало почти триста лет.

Сквозь шум автомобилей и музыку из кафе до Клиховского и Хаберлянда доплыл перезвон курантов. Часы били над площадью Альт Маркт.

— Что же, по-вашему, делал Пьер де ля Кав?

— По легенде, в гробнице замка Бальга он увидел останки некого рыцаря. Рыцарь держал в руках меч. Де ля Кав взял этот меч — а останки вдруг ожили, зашевелились и протянули руки к коменданту. Де ля Кав изрубил мертвеца на куски. Потом, уже в Пиллау, опытным путём мессир установил, что удар этого меча ввергает человека в странное состояние не-жизни и не-смерти. И в таком состоянии человек существует ещё очень долгое время, пока окончательно не обветшает, как ветшает любая вещь. Посредством меча Пьер де ля Кав задумал продлить свои дни на земле. И продлил. Слуга нашёл его с мечом в груди.

Источник